Руслан Мельников - Тропа колдунов
И — новый враг впереди. Тоже на коне. Бьет. Прикрывается щитом. Тимофей отводит вражеский удар и рубит сам — по торчащей из-под щита ноге. Нога брызжет кровью, цепляется золоченой шпорой за стремя, повисает под седлом. Рыцарь роняет и щит, и меч. Валится по ту сторону седла.
Падают еще два дружинника Угрима. И один латинянин.
Тимофей идет дальше, за князем.
А Угрим творит колдовство. Вытянутые руки князя-волхва словно раздвигают густые заросли. Вражеские ряды распадаются. Полтора десятка латинянских рыцарей, вмятых в неподатливые стены, сыплются из седел. Валятся два или три ищерских дружинника, случайно угодивших под волховскую длань.
Один из ищерцев не поднимается.
Но Угрим, похоже, не думал сейчас о воинах. Ни о чужих, ни о своих. Князь рванулся вперед — в раздавшийся проход. Тимофей ринулся следом. Дружинники выстроили сзади живую стену, не подпуская латинян.
Михель уже почуял их. Ни услышать, ни увидеть то, что творится сзади, маг не мог. Только почуять… Чародей повернулся к Угриму, предоставляя Арине самой покончить с шаманом.
Угрим ударил. Встряхнул ладонями… Под накатившей волной незримых токов колыхнулись разноцветные огоньки Тропы. Однако магическая волна князя-волхва не достигла цели. Михель скрестил руки, и поток колдовской силы разбился о колдовскую защиту. Разбился, расплескался. Черные стены и своды Тропы покрылись глубокими рубцами.
Латинянский маг ударил в ответ. Быстрое движение обеих рук. Взметнувшиеся рукава красной накидки — и искры, витавшие в воздухе между Михелем и Угримом, обратились в мутные льдистые иглы. Иглы устремились к ищерскому князю.
Угрим поднял длани, прикрылся. Невидимый вихрь разметал острые льдинки. Почти все. Лишь одна оцарапала князю щеку.
Арина тоже не теряла времени даром. Небрежный взмах — и последние татарские нукеры отброшены в сторону, вмяты и утоплены в стенах Тропы, словно в вязком болоте. Гречанка подступила к шаману. Но израненный колдун так просто умирать не желал. Неожиданное резкое движение, бросок — и шаманская колотушка летит в ворожею. Сухая узловатая палка изогнулась змеей, захлестнула шею Арины…
Шаман вскочил, дернул руками, словно затягивая петлю аркана. Ворожея упала. Палка на тонкой смуглой шее истончалась и удлинялась. Будто живая лоза поползла по голове, плечам и рукам Арины, опутывая и сдавливая жертву.
Никейская царевна судорожно вычертила ладонями защитный знак. Ожившее дерево лопнуло, разлетелось гибкими извивающимися обрубками.
Но степняк уже наваливался на гречанку сверху. Шаманский бубен закрыл лицо и грудь Арины. Сильные кривые ноги опытного наездника прижали тонкие руки ворожеи к бокам. Степняк сидел на извивающейся ведьмачке, словно на норовистой кобылице. Оседланная гречанка яростно билась под ним, вырывалась и сопротивлялась как могла. Но могла она, судя по всему, уже немногое. Губы колдуна что-то беззвучно нашептывали, на изуродованном лице бешено вращались белки чудом уцелевших глаз.
Все происходило так быстро, как может быть только в чародейских поединках. Когда Тимофей вновь перевел глаза на Михеля, латинянский маг отбил очередной выпад Угрима и ударил сам. Одной рукой — сверху вниз. Другой — справа налево. И тут же — снизу вверх. И слева направо.
Тропа, повинуясь воле своего создателя, выплюнула длинные тягучие нити в руку толщиной. Словно липкая горячая смоль, они протянулись от стены к стене, от пола к потолку и от потолка к полу. Дегтеобразная пряжа норовила запеленать Угрима. Вязкий чернильный кисель оплетал и облеплял руки, ноги, одежду волхва.
Князь выписывал в воздухе колдовские пассы, рвал и стряхивал тягучие липкие путы, но новые отростки чужой Тропы настырно тянулись к Угриму. Тимофей и еще двое дружинников бросились на помощь. Увы, клинки не перерубали переплетение темных нитей. Боевая сталь вязла в упругом месиве. И не только сталь.
Взмахнув руками, упал опутанный черной паутиной один из ратников. Пара-тройка секунд — и дружинника уже не видно. Там, где только что лежал человек, — теперь высится едва приметный бугорок. А вот и второго гридя постигла та же участь. Чужая Тропа схоронила его в себе заживо.
Тимофей выдрал меч из липкой массы. Отступил. Сейчас он мог только прикрывать Угрима от латинян со спины. Разорвать колдовскую пряжу ему было не по силам.
* * *Михелю удалось выиграть немного времени. Пока Угрим рвал колдовские нити, маг повернулся к Арине и татарскому шаману. Латинянский чародей простер руки к степняку. Разноцветные огоньки Тропы плотным искрящимся обручем охватили голову кочевника. Сомкнулись мерцающими кандалами на его руках. Защититься тот не смог. Или не успел.
Голова в сияющем венце лопнула, будто глиняный кувшин. Кисти и пальцы шамана расплющились, словно под кузнечным молотом.
Покачнувшись, степняк упал на Арину.
Дуга, связывавшая две Черные Кости, разорвалась и рассеялась.
Гречанка не шевелилась. Мертва? Видимо, да. Очень похоже на то, решил Тимофей.
А Михель повернулся к Угриму в тот самый момент, когда княжеская волшба разодрала наконец черную сеть. Тончайшие огненные струйки, сорвавшиеся с пальцев волхва, полоснули по фигуре в красном балахоне. Маг защитился. Ущерб от атаки Угрима был невелик: дыра на широком рукаве, прожженный колпак да опаленные волосы над левым виском.
Вновь взмахнул руками Михель. За тлеющим рукавом потянулся дымный зигзаг.
Тимофей увидел, как целый пласт черноты вздыбился из-под ног Угрима. Загнулся, словно свежая стружка — чудовищная толстая стружка, снятая с упругого пола Тропы.
Слой темноты опустился на князя. Захватил, повалил.
Упавший на спину Угрим вскинул ладони. Столкнул с себя часть черного покрывала. Но лишь часть: дегтеобразная тьма захлестнула-таки ноги князя и край алого корзно.
«Княже!» Тимофей бросился на помощь.
Сзади шла битва. Впереди творил волшбу латинянский чародей. А ищерский князь-волхв ворочался на полу, как перевернутый жук. Увязая в бугрящейся тьме, Угрим лежа отбивал атаки Михеля. Отбрасывал потоки огненных искр. Отсекал тянущиеся с колышущихся сводов темные щупальца.
Ног князя не было видно по колено. Тропа зажевывала полу плаща.
Угрим дергался, будто пленник на дыбе. Однако сам подняться не мог.
Тимофей подхватил князя под плечи.
Рывок…
Князь незримым щитом прикрыл их обоих. А Михель бил, бил, бил…
Еще рывок.
Отлетела золоченая застежка корзно, порвалась добротная ткань цвета крови. Остались в упругой вязкой тьме княжеские сапоги. Но самого Угрима Тимофей все-таки выдернул.
