Маргит Сандему - Сад смерти
— Риск есть. Теперь вопрос в том, считали ли другие тебя скучной, или живой и интересной. Поскольку занудство и равнодушие, а это то же самое, что и эгоизм, относятся к худшим человеческим качествам, они лежат почти в самой глубине твоего путешествия в душу. Но ты и сама не вполне справедлива. Верно, мы забрали у тебя способность любить и ненавидеть, но не отняли способность проявлять сострадание. Если ты так думала до сих пор, ты все поняла неверно, и тогда у тебя мало шансов. Но ведь ты проявляла хоть немного интереса к другим?
— Надеюсь, — уязвленно ответила Шира. — Ну, что? Когда начнется испытание?
— Оно уже началось. Осмотрись по сторонам и увидишь сама!
Шира осмотрела свинцово-серые стены, но ничего не обнаружила. Тогда она посмотрела наверх и вскрикнула. Потолок стал намного ниже, и с глубоким страхом в сердце она почувствовала, что и дышать стало труднее.
«Смерть от удушья!» — с ужасом подумала она. Да, верно. В символическом смысле не было ничего необычного в том, чтобы быть задушенной занудством и собственным равнодушием к людям.
Вновь раздался голос:
— Выход откроется через определенное время. Если ты здесь продержишься, значит, ты выдержала испытание. Если нет, то, значит, твое занудство и эгоизм оказались настолько сильными, что задушили тебя.
Шира решительно уселась на землю. Она ничего не могла сделать, чтобы помешать тому, что могло произойти. Здесь речь шла лишь о том, что думали о ней другие. Время шло. Медленно, медленно опускался потолок, воздух становился все тяжелее, и его уже нельзя было больше назвать воздухом, это был лишь недостаток кислорода. Шира дышала через нос, вдыхая как можно меньше, она сидела совершенно неподвижно, чтобы не тратить больше воздуха, чем это было необходимо. Но ее легкие почти разрывались, она ощущала дикую потребность вдохнуть в себя одним мощным вдохом весь воздух мира, в ушах ее звенело и гремело, зрение ухудшилось.
Как долго это будет продолжаться? Она на секунду потеряла голову и нетерпеливо забарабанила по стене, разумеется, без толку. Нет, так не пойдет. Она лишь попусту расходует силы. Теперь потолок был почти у нее на голове. Она старалась не смотреть на человеческие кости рядом, упрямо смотрела поверх них, она была уже так измотана, что почти теряла сознание.
В голове стучало и стучало. Мысли потеряли ясность. Она забыла, что дышать надо экономно, одним всхлипывающим вдохом втянула в себя не существующий воздух и распласталась на полу, чтобы потолок не раздавил ее.
И вдруг с хлопком приоткрылось отверстие. В него хлынул свежий воздух, она выползла почти в обморочном состоянии, хватая ртом воздух, полумертвая… Отверстие закрылось за нею, прозвучал удар гонга. Шира лежала в проходе. Она не станет продолжать. С нее довольно!
— Шира из Нора! — прокричал ей голос.
— Помолчи, — кратко ответила она. Там засмеялись.
— Выходи, я слышу, в тебе еще теплится жизнь.
— Пока еще теплится. Иду, иду, — пробормотала она брюзгливо и выползла из прохода. Там царила полная темнота. — Ладно! А здесь что?
— Шира! Ты справилась с восьмью заданиями. Теперь тебе осталось только два.
— Два? А разве залов не одиннадцать?
— Последний — это не испытание. Тогда у тебя все трудности останутся позади. Если ты до него доберешься. Потому что два последних испытания — самые худшие.
— Огромное спасибо! — сказала Шира. — Самое лучшее — на сладкое?
— Неудивительно, что ты справилась с испытанием в склепе занудства, — приглушенно рассмеялся голос. — С темпераментом у тебя явно все в порядке!
— Спасибо! Так в чем заключается два последних испытания?
— Первое: физическая сила. Сюда входит и выносливость.
Шира застонала:
— И вы устроили его для меня сейчас, когда я совершенно измотана, когда у меня рана, из-за которой я все время теряю кровь, когда я почти уже не могу бороться?
— В том-то и суть, что ты должна быть усталой. Усталой до смерти, когда уже не понимаешь, что говоришь или делаешь. Ведь ты не понимаешь?
— Нет, я признаю, что я бессовестная и невежливая. Мой здравый смысл скоро меня покинет. Голос онемел.
— Ой-ой, — наконец произнес он. — Это плохо! Потому что последнее испытание касается твоей душевной силы, твоего рассудка.
— О! — произнесла Шира с содроганием, — но разве этого уже не было?
— Ты имеешь в виду силу духовного сопротивления? Нет, это не одно и то же. Там ты, если помнишь, подвергалась искушению, и ты с ним справилась. А на этот раз все будет гораздо хуже. Однажды ты встретила людей, которых обидела сознательно. А сейчас тебе придется встретиться с теми, кого ты ранила неосознанно. Это настолько страшно, что рассудок может не выдержать.
— Нет, но это уже ни в какие рамки не лезет! — воскликнула Шира возмущенно. — Ранила неосознанно! Вы заходите слишком далеко! Если это главный камень преткновения на пути, то до источника никому не добраться!
— Но ведь это последнее испытание, — признал голос. — Потому что оно совершенно явно худшее. Помнишь, что духи сказали твоему деду? Что тот, кто достиг источника, хочет умереть. Сама увидишь, если доберешься. Но сначала тебе надо пройти этот зал. Я оставлю тебя сейчас, потому что у тебя все равно будет компания. Запомни: все будет зависеть от твоей физической силы и выносливости.
И она осталась одна. Одна в гнетущей темноте. Медленно вдали зажегся факел. Шира сделала шаг о темноту. Тут же из темноты послышались монотонные, грохочущие удары в барабан. Темные и глухие, они раздавались в такт с ударами ее сердца. Почва под ногами была твердая, и она не понимала, с чем ей надо будет бороться. Темноты она не боялась. Не боялась и монотонных барабанов, отражавших биение ее собственного пульса. И это почти самый худший зал? За этим должно стоять что-то большее…
И вдруг она сразу поняла, что больше не одна. Голос сказал, что у нее будет компания. Да, здесь кто-то был. Кто-то, двигавшийся в темноте перед ней. Она услышала дыхание. И низкий, рокочущий смех. Это не был дружелюбный или приветливый смех. Это был кто-то, кто с нетерпением ждал схватку и радовался ей. Кто был уверен в победе…
Шира стояла тихо в темноте. Ее глаза смотрели то туда, то сюда, она принюхивалась и прислушивалась.
Не было слышно ничего, только барабаны и приглушенное дыхание. Кто-то, как и она, ждал в кромешной тьме. Вот! Ее глаза расширились, она задыхалась, она забыла, как дышать.
В темноте зажглись два маленьких зеленых пляшущих пламени. Мягкий смех дал ей понять, что Шама заметил ее испуг. Находящиеся в пещере у входа внезапно вскочили.
— Что произошло? — тихо спросил Сармик.
— Не знаю, — ответил Ировар. — Я думаю, Map кого-то заметил сейчас и насторожился.
