Антон Грановский - Обитель Тьмы
Глеб понимал, насколько бредово звучат его слова, но надеялся, что газары, ведя лесной и, по сути, животный образ жизни, стали так же бесхитростны, как лесные звери.
Нойон Алтук внимательно выслушал перевод своего толмача. Глебу показалось, что на его губах промелькнула усмешка, однако глаза нойона по-прежнему спокойно и бесстрастно разглядывали ходока. Выслушав ответ нойона, газарский толмач вновь обратил свой взор на Глеба.
– Нойон хотел узнавать твой прозвищ! И еще – кто ты есть такой!
– Меня зовут… Громобой, – соврал Глеб. – Я главный егерь князя Добровола.
Толмач перевел. Нойон кивнул и что-то сказал в ответ.
– Те, кто приходил с тобой, имеют оружие, – перевел толмач. – Много оружия.
– Не стоит этому удивляться, великий нойон, – доброжелательно проговорил Глеб. – Путь к тебе лежал через опасные места. Нам пришлось сразиться с «живыми деревьями», чтобы добраться в твой лагерь.
Выслушав перевод, Алтук усмехнулся и произнес несколько отрывистых фраз.
– Нойон говорит, что живые деревья – это не самое опасное, что может поджидать вас в чащобе, – последовал перевод.
Глеб слегка склонил голову и сказал:
– Я об этом догадываюсь, великий нойон.
Алтук сделал приглашающий жест рукой, указывая Глебу на разостланную шкуру волка. Глеб сел, скрестив ноги по-газарски. Пол под шкурами был устлан сухим мхом, на жаровне стоял котелок с пахучим травяным настоем.
Нойон снова, еще более внимательно, чем прежде, оглядел пленника, и разговор продолжился.
Узкоглазый толмач переводил медленно и тщательно подбирал слова.
– Ты знаешь, что с нами случаться, гость?
– Да. Я знаю, в чем ваша беда. Вы должны жить здесь, посреди гиблой чащобы, чтобы оставаться людьми.
– Мы живем так уже много лун. Иногда, когда луна ущербная и затянута тучами, нам удается оставаться людьми даже за границей круга заклятия. Но это бывает редко.
– Как же вы с этим справляетесь?
– Мы охотимся внутри круга. У нас много земли для охоты. А когда дичь уходит далеко, мы превращаемся в волков и преследуем ее за границей круга.
– Как это случилось? Как вы стали оборотнями?
– Нас сделал такими человек, которого все называют Глеб Первый Ход. Ты слышал о нем?
– Да, я о нем слышал, – не моргнув глазом ответил Глеб. – Но как и когда это случилось?
Нойон нахмурился и заговорил сурово и угрюмо, а толмач таким же угрюмым голосом переводил:
– Это случиться, когда был война. Люди и звери из этот гиблый лес пошли в Хлынь-город. Но Глеб Первый Ход встал у нас на дорога. Он что-то делал с нами. Какой-то чудо[4]. И все газары стали плохой. Шерсть, когти, зубы… Стало совсем плохо. Мы долго бегать по лесу в звериный шкура. А потом случайно прибегать сюда. И здесь стали снова голыми, как люди. Без собачьей шерсти и без клыков. Колдовство, понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Глеб.
Он решил, что пора брать ситуацию в свои руки, спокойно посмотрел в хмурое, задумчивое лицо нойона и отчетливо проговорил:
– Я могу вам помочь.
Нойон прищурил раскосые глаза, похожие на две черные, холодные щелки, и холодно усмехнулся.
– Как ты нам поможешь, рус? – перевел его слова толмач. – Ты великий колдун?
– Развяжите мне руки, и я покажу.
Толмач перевел. Нойон подумал и кивнул. Один из воинов, стоявших за спиной Глеба, легонько махнул саблей и одним быстрым, точным движением разрезал путы, стягивающие Глебу руки.
Ходок неторопливо потер пальцами натертые до крови запястья, затем так же медленно опустил руку в карман охотничьей куртки. В тот же миг охранники приставили к его шее клинки.
– Спокойно, парни… – примирительно сказал им Глеб. – Я хочу кое-что показать вашему нойону. Это неопасно.
Глеб медленно достал из кармана руку и так же медленно перевернул ее ладонью вверх. На ладони лежала темная горошина Перевертня.
– Что это? – недоверчиво прищурившись, спросил устами толмача нойон.
– Ваше спасение, – ответил Глеб. – Хочешь испытать сам? Или отдашь кому-нибудь их своих нукеров?
Нойон Алтук внимательно посмотрел на горошинку Перевертня.
– Это поможет нам оставаться людьми?
Глеб кивнул:
– Да.
Нойон пристально посмотрел в лицо пленнику и сухо проговорил:
– Ты пробудил в нас надежду, охотник Громобой. Но если ты нас обманешь, мы убьем тебя лютой смертью. И тебя, и твоих друзей.
Предводитель лесных воинов быстро и легко поднялся на ноги. Глеб тут же последовал его примеру. Нойон усмехнулся и коротко что-то сказал.
– Выйдем из шатра, рус, – перевел толмач. – Проверим, на что годится твоя волшебная горошина.
Снаружи было сыро и ветрено. Небо затянули тучи. Остановившись перед шалашом, нойон Алтук едва заметно шевельнул рукой. Один из телохранителей опустил саблю и быстро вложил ее в ножны. Затем шагнул к Глебу и протянул руку.
– Дай ему, – сказал толмач. – Он будет пробовать.
Глеб положил Перевертень в ладонь газарскому воину.
– Положи ее за щеку, но не глотай, – распорядился он.
Воин выслушал перевод, а затем послушно запихал горошину за щеку.
– Отлично. – Глеб кивнул, затем повернулся к толмачу и спросил: – Полагаю, граница заклятого круга где-то рядом?
Толмач перевел слова ходока своему вождю, затем вытянул руку и показал на гнилой дуб, видневшийся в отдалении.
– Граница там, – ответил он.
– Отлично, – снова сказал Глеб и прищурил темные глаза. – А теперь беги к гнилому дубу, – велел он воину, держащему во рту Переветень. – Когда пробежишь мимо, думай о том, что ты теперь человек и больше никогда не будешь зверем.
Толмач перевел. Газарский воин посмотрел на Алтука. Тот величественно кивнул. Воин повернулся и, ни слова не говоря, побежал к гнилому дубу.
Глеб, нойон и воины уставились ему вслед. Глеб стиснул зубы. «Только бы не подвел, – думал он. – Главное, чтобы этот газарский балбес сам не захотел стать псом».
Газар добежал до дуба, на мгновение остановился, а затем, резко рванув вперед, пересек невидимую линию круга заклятия. Все замерли, напряженно глядя на его спину.
Газар споткнулся и упал на колени. Потом обхватил ладонями лицо и закричал. Сабля охранника, блеснув в воздухе, коснулась шеи Глеба Первохода.
– Стойте! – крикнул он. – Сейчас пройдет! Толмач, крикни, чтобы не выплевывал горошину!
Толмач прокричал воину на своем гортанном, вороньем языке несколько слов. Тот замолчал и, стоя на коленях, несколько раз тряхнул головой. Затем, опустившись на четвереньки, прополз сажень, ожидая превращения. Затем еще сажень. Голова его задергалась, мышцы шеи напряглись.
– Обращается… – хрипло прошептал толмач.
– Крикни, чтобы не сдавался! – рявкнул Глеб. – Он должен захотеть остаться человеком!
