Стивен Эриксон - Сады Луны
— Так или иначе, мы считаем, что Жаль связана с Домом Тени.
Скворец напугал всех, неожиданно вскочив на ноги.
— Я в этом не убеждён! — рявкнул он, бросив на Быстрого Бена взгляд, который сразу показал Рваной Снасти, что они уже много раз спорили об этом. — Жаль любит убивать, и когда она рядом, чувствуешь себя так, будто у тебя пауки под рубашкой. Это я знаю, и это я вижу и чувствую так же, как любой из вас. Но это не значит, что она — какой-то демон. — Он обернулся к Каламу. — Она убивает так же, как ты, Калам. У вас обоих по венам течёт лёд. Что с того? Я смотрю на тебя и вижу человека, потому что люди на такое способны — я не выдумываю оправданий, поскольку мне не нравится думать, какими мерзкими мы можем стать. Мы смотрим на Жаль и видим собственное отражение. И к Худу всё, если нам не нравится то, что мы видим.
Он сел так же резко, как и встал, и потянулся к кувшину с вином. Когда он снова заговорил, голос зазвучал уже тише:
— Это моё мнение. Я не специалист по демонам, но я видел достаточно мужчин и женщин, которые вели себя как демоны, если было нужно. Мой взводный маг до безумия испугался пятнадцатилетней девочки. Мой убийца прячет нож в ладони, как только она оказывается в двадцати шагах от него. — Скворец посмотрел в глаза Рваной Снасти. — Поэтому у Локона два задания вместо одного, и если ты думаешь, что Быстрый Бен и Калам правы, лучше тебе не ввязываться в это — я знаю, чем всё заканчивается, когда в дело вмешиваются боги. — Глубокие морщины на миг залегли у его глаз, вернулись воспоминания. — Я знаю, — прошептал он.
Рваная Снасть медленно выдохнула, она задержала дыхание в тот миг, когда сержант вскочил. Теперь ей было совершенно понятно, что ему нужно: он хотел, чтобы Жаль оказалась просто человеком, просто девочкой, которую изуродовал уродливый мир. Потому что это он мог понять, с этим — мог что-то сделать.
— В Семи Городах, — тихо сказала она, — говорят, что Первый Меч Императора — командир его армий — Дассем Ультор принял предложение бога. Худ сделал Дассема своим Рыцарем Смерти. Потом что-то случилось, что-то… пошло не так. И Дассем отрёкся от этого титула, поклялся отомстить Худу — самому Владыке Смерти. Тут же все остальные Взошедшие начали вмешиваться, направлять события. Борьба достигла высшей точки, когда погиб Дассем и был убит Император, кровь полилась на улицах, храмы пошли войной друг на друга, магия вырвалась из-под контроля… — Она замолчала, заметив, что воспоминания об этом времени отразились на лице Скворца. — Ты был там.
И ты не хочешь, чтобы это повторилось, здесь и сейчас. Думаешь, если сможешь убедиться, что Жаль не служит Тени, твоей решимости хватит, чтобы изменить реальность. Тебе нужно в это верить, чтобы не сойти с ума, поскольку есть такие вещи, которые можно перенести только один раз в жизни. Ах, Скворец, я не могу облегчить твою ношу. Видишь ли, я думаю, что Быстрый Бен и Калам правы.
— Если Тень прибрала эту девушку, след будет виден — Локон его найдёт.
— Не станешь ввязываться во всё это? — спросил сержант.
Рваная Снасть улыбнулась.
— Я боюсь только одной смерти — смерти в неведении. Мой ответ — стану.
Смелые слова, женщина. Этим людям удаётся вызвать во мне самое лучшее — или, может быть, худшее.
Что-то блеснуло в глазах Скворца, и он кивнул.
— Ну, вот так, значит, — угрюмо проворчал он и откинулся на спинку стула. — Что у тебя на уме, Скрипач? — спросил он сапёра, который всё ещё расхаживал у него за спиной.
— Чувство дурное, — пробормотал тот. — Что-то не так. Не здесь, но где-то рядом. Просто… — Он остановился, склонил голову набок, потом вздохнул и снова начал нервно ходить туда-сюда. — Не уверен, не уверен.
Рваная Снасть внимательно следила за жилистым человечком. Врождённый талант? Работает на чистой интуиции? Очень редкий дар.
— Я думаю, тебе стоит его послушать.
Скворец бросил на неё измученный взгляд.
Калам ухмыльнулся, и сеточка морщин прорезалась вокруг его тёмных глаз.
— Скрипач нам жизнь спас в тоннелях, — объяснил он. — Тоже было это его «дурное чувство».
Рваная Снасть откинулась на стуле и скрестила на груди руки. Она спросила:
— А где сейчас Жаль?
Скрипач крутнулся на месте и широко раскрытыми глазами уставился на чародейку. Он открыл рот, но сразу же захлопнул.
Остальные трое вскочили на ноги так, что стулья попадали на пол.
— Нам надо идти, — прохрипел Скрипач. — Там нож, и на нём кровь.
Скворец проверил меч в ножнах.
— Калам впереди на двадцать шагов. — Он обернулся к Рваной Снасти, когда убийца выскользнул наружу. — Мы её потеряли пару часов назад. Это часто случается между заданиями. — Его лицо вытянулось. — Может и не быть никакой связи с этим окровавленным ножом.
Сила наполнила комнату, и Рваная Снасть развернулась к Быстрому Бену. Маг открыл свой Путь. Колдовство сочилось странным, бурлящим привкусом, которого она не узнала, и это её очень напугало. Она посмотрела в блестящие глаза чернокожего чародея.
— Я должна тебя знать, — прошептала она. — В этом мире слишком мало истинных мастеров, чтобы я могла тебя не знать. Кто ты, Быстрый Бен?
Скворец перебил её:
— Все готовы?
В ответ на вопрос Рваной Снасти маг только пожал плечами. Скворцу он сказал:
— Готов.
Сержант шагнул к двери.
— Береги себя, чародейка.
В следующий миг они ушли. Рваная Снасть подняла стулья и снова наполнила кубок вином. Высокий дом Тени и нож во тьме. Началась новая игра — или старая только что сделала новый поворот.
Паран открыл глаза в ярком, горячем солнечном свете, но небо над ним было… неправильным. Он не увидел солнца; жёлтое сияние было резким, однако не имело источника. Жар опускался на капитана огромной тяжестью.
Воздух наполнился стоном, но не ветра — его-то как раз не было. Паран попытался думать, собрать свои последние воспоминания, но прошлое исчезло, оторвалось, остались только обрывки: каюта корабля, глухой стук, с которым его кинжал входил в деревянную ножку; человек с кольцами, белые волосы, язвительно улыбается.
Паран перекатился на бок, чтобы найти источник стона. В дюжине шагов от него на плоской равнине, лишённой земли или травы, высилась арка, которая вела в… Ничто. Я уже видел такие ворота прежде. Не такие большие, наверное. И не похожие на… на это. Вывернутые наверх, а с его точки зрения — вбок, ворота не были сделаны из камня. Тела, голые человеческие тела. Может, скульптуры? Нет… о, нет. Тела шевелились, стонали, медленно извивались на месте. Кожа почернела, словно покрытая торфом, глаза распахнуты, рты открыты в слабом, бесконечном стоне.
