Галина Гончарова - Полудемон. Месть принцессы
А размножаться-то мужикам когда?
Собственно полк — пятьсот солдат. Они разбиты на сотни, и во главе каждой сотни — капитан. Сотни дробятся на десятки, и командует каждым десятком капрал — то есть такой же солдат, только чуть получше. Капитаны назначаются отдельно, как и полковник. Итого — пятьсот шесть человек. Плюс еще пятьдесят человек в обозе. Повара, пара кузнецов, всякие подай-принеси…
Полковник смотрел, катая по щекам желваки, так что чуть кожа не прорывалась. Я вздыхаю:
— Поеду-ка я к градоправителю. Графа оставляю на ваше попечение, и чтобы не протрезвел.
— Ваше высочество…
— Вам разрешаю повесить кого-нибудь на ваше усмотрение. Но не более трех человек.
Я разворачиваю коня и направляюсь в город.
Градоправитель сегодня был чуть посмелее, но я это быстро прекратил.
Секретарь улетает в угол и впечатывается там в стену так лихо, что мне послышался хруст позвоночника. Ну и пес с ним.
Градоправитель пробует улыбнуться мне навстречу, но тут же застывает столбиком. Оказывается, сабля, с размаху разрубающая стол, отлично действует на человека. Почти как заклинание окаменения.
— Если через два часа в полк не доставят провизию, палатки, оружие, обмундирование и лошадей — можете считать себя повешенным.
— Ваше высочество!
Я встряхиваю свиток, который дядюшка выдал графу Торну. Мол, все, что делает оный, — делается для блага государства.
— Я сейчас выйду отсюда, покажу этот свиток стражникам и прикажу ваш магистрат перевешать на воротах. Меня за это дядюшка разве что поругает, я у него один племянник. А вы ищите на том свете некромантов и жалуйтесь на меня погромче.
— Ва… ва…
— Мое высочество. И оно — ждет! Рысью!
Последнее слово я почти прошипел. И мелькнуло, видимо, что-то такое в моих глазах.
Мы, полудемоны, умеем давить чужую волю и подчинять людей себе. Демоны с этим лучше справляются, но мне это тоже хорошо удается. Из людей почти никто не может противостоять.
Градоправитель не становится исключением.
Вспискивает, хрюкает — и принимается носиться по магистрату.
Через четыре часа я во главе обоза двигаюсь обратно в полк. Еще через час Фарн горячо благодарит меня, распределяя блага между капитанами. Я предупреждаю, что завтра с утра сбор, и интересуюсь, где бы тут еще разжиться самогонкой.
А то мне благородного графа поить… лучше — до зеленых белочек
* * *А ночью ко мне пожаловали убийцы! Ко мне!
Такому доброму и безобидному!
И нет! Это не были влюбленные! Те лазят с цветами, а эти лезли с обнаженными кинжалами! И нет! Они не хотели мне порезать колбаски! Они явно нацеливались нарезать ее из меня.
К сожалению, полудемоны твари чуткие. К их сожалению. А я проснулся, еще когда они ткань палатки резать начали, каз-злы! Сами и зашивать будут! И конечно, невольно перекинулся в демоническую форму. Со злости-то да спросонок!
И сначала так растерялся, что двоих просто убил сразу — одного ударил хвостом, а второго достал когтями. Выпущенными на полную длину.
Третьего, правда, кое-как свалил — и заорал на весь лагерь:
— Тревога!!!
Едва обратно превратиться успел.
Фарн прибежал чуть ли не первым. Он, по-моему, еще и не ложился — и теперь в шоке взирал на два трупа и недобитка, лежащего под моей попирающей стопой.
— Ва… ваше высочество?!
— Мое. Сплю я, а тут ко мне в палатку лезут! Что за наглость?!
— К-кто?!
— Да вот эти трое, с ножами!
— Та-ак…
Фарн все понимает практически сразу. Сгребает за шиворот единственного выжившего и преданно глядит на меня.
— Ваше высочество, изволите на допросе присутствовать?
Я качаю головой:
— Изволю выспаться. И трупы уберите.
— Сейчас пришлю убрать и палатку зашить.
— Зашить — завтра вечером. А то не усну, — капризно требую я. — Фарн, поймите, моя тонкая чувствительная натура…
На полковника это явно не подействовало.
Он оглядывает доказательства моей чувствительности, издевательски усмехается:
— Ваше высочество, не смеем больше вас беспокоить.
Я абсолютно спокойно дефилирую к лежанке, заворачиваюсь в одеяло и отключаюсь.
Кажется, вдалеке кто-то орал под пыткой. Но мне плевать. Спать хочу.
* * *Утром выясняется, что убийц подослал градоправитель. Он решил, что убить меня проще, чем содержать. А оформить несчастный случай…
Дело житейское.
Фарн предлагает съездить к мерзавцу и укоротить на голову. Я плюнул и решил ехать в горы. Почему?
Да все они там твари гнусные! Просто одного пришибешь — остальные не лучше будут. Но я никого не знаю, кого ни назначь — все подонки. Нет, сейчас еще рано, вот приеду — тогда разберусь.
Опять же, ни к чему, чтобы на меня слишком рано дядюшке настучали. Позднее.
Всю информацию он получит от меня и в нужном мне ключе.
Так что спустя два часа после рассвета мы выступаем в горы.
* * *На что похожа война в горах?
Летучие отряды.
Егеря.
И — сами горы.
Восхитительные. Надменные. Равнодушно-уверенные в своем превосходстве. Я настолько восхищаюсь ими, что Фарн невольно оттаивает. Ему горы тоже нравятся. Первые дней пять полковник ко мне приглядывался, а потом принял за своего и расслабился. Я иду наравне со всеми, не требую для себя золотых мисок, ем из одного котла с солдатами, несу свою долю груза, тренируюсь на привалах и стараюсь вникнуть во все тонкости. И чего еще надо?
Да ничего.
Просто все чаще я замечаю уважительные взгляды простых солдат. И сержанта, после того, как точно в цель расстрелял запас болтов, держа арбалет на вытянутой руке.
Сотника, после того, как поборол его в рукопашной. Не преувеличиваю своих заслуг — просто полудемоны сильнее и быстрее людей. Кровь сказывается.
Ну а сам Фарн?.. Он мне нравится. Серьезный умный мужик. Профессионал своего дела — и этим все сказано.
И все чаще я слышу разговоры, что принц — копия своего деда в молодости. Вот и чудненько.
Мне того и требовалось.
Первая стычка у нас состоялась на шестой день пути. Вернувшиеся разведчики принесли известие, что обнаружили разбойничий лагерь.
Всего двадцать с лишним рыл, несколько лошадей, кажется, есть пленники.
Вопрос — атаковать или нет, — даже не стоял. Подобраться поближе — и нападать. Но пленники…
Фарн подробно расспрашивает разведчиков — и оказывается, что пленных там человек десять. Если разбойники не идиоты — они ими закроются. Не то чтобы мне было жалко этих людей, но поступить, как предложил Фарн — вперед и плевать на потери?
