Казнь Мира. Книга первая (СИ) - Трефилова Майя

Лемни зарычал, издалека завидев разоблачителя. Седые пряди налипли на окровавленное лицо, и Фео, несмотря на всё произошедшее, стало жаль магикорца. Как неправильно людям убивать людей, когда настоящий враг очень силён и бродит рядом.

— Проваливай! — Лемни плюнул себе под ноги, когда Фео подошёл к нему.

— Гордишься, что поступил правильно? — спросил другой заговорщик, тоже один из советников.

— Я не хочу, чтобы вы умерли.

Все скованные с удивлением уставились на Фео.

— Боюсь, мальчик, ты плохо понимаешь, что такое военное положение, — произнёс Фоктист. — Изменников казнят без суда, и другого исхода нет.

— Это не так, — невозмутимо ответил Фео. — Царю сейчас нужны люди, все, какие есть. Если вы готовы измениться, у меня есть предложение.

Узники даже вперед подались, только Лемни продолжал кривиться от отвращения.

— Я попрошу царя помиловать вас… вам сотрут воспоминания об этом бунте и о злобе на эльфов и на меня.

Лемни гортанно расхохотался, и сердце Фео сжалось. Более мерзко смеялся только Сагарис.

— Думаешь, это пустяк? Вот это, — он едва поднял руки в кандалах, — и то легче носить, чем бремя беспамятства. От нас прежних ничего не останется. Проще умереть и переродиться, чем потерять себя при жизни.

Остальные переглянулись между собой и кивнули. Предпочли сгинуть в ненависти. Фео и сам был не в восторге от своего предложения, но всё же, когда кроме гибели ничего не остаётся…

— Иди, Феонгост, — неожиданно спокойно продолжил Лемни. — Смерть — далеко не самое страшное, что есть в этом мире.

Фоктист добавил:

— Не жалей нас. Это добавит нам боли.

Стучали молотки и топоры, страдальчески звенели пилы, переругивались между собой стражники. Прямо перед глазами Фео росло место казни, и его вид всё ещё пугал. Пара часов — и узники будут убиты за сомнение в своём государе, но они сами выбрали эту участь.

Фео, повесив голову, стал бесцельно бродить по лагерю, разглядывая лица людей и воинские палатки. Потом и вовсе добрёл до границы леса.

— Царь велел тебе отдыхать, — услышал он за спиной и быстро обернулся.

Принцесса Ситинхэ выглядела всё так же невозмутимо. Ни одна колючка не зацепилась за её узорное платье, хотя Фео собрал прилично репьев. На лице не читалось усталости. Может, телепортировалась?

— Я отдыхаю.

Ничего лучше Фео придумать не смог, а Ситинхэ только бровь подняла.

— Хорошо. Сегодня вечером телепортируемся в Домэн.

— Что?!

Фео едва на землю не осел.

— Я такой прыжок не переживу! До Домэна больше двух тысяч километров! Да и вы тоже! Вы действительно можете так далеко телепортироваться?

— Никогда не пробовала. Но вместе с Лу Тенгру это возможно. Он однаждыперенесся так далеко одним прыжком. Его опыт ляжет на нашу общую магическую мощь.

— То есть, вы не уверены и хотите рискнуть?

Принцесса пожала плечами. Ей всё, видимо, казалось ясным.

— Если ты не готов или не доверяешь нам, можешь отказаться. Царь выберет воина.

Ситинхэ жестом поманила за собой в лагерь. На ходу Фео думал, что ему с собой взять, кроме Осколка. Легкое оружие? Уроки Ратибора остались в прошлом, и Фео сомневался, что сможет хорошо сражаться. Нередко меч или копьё магикорцы использовали как магический проводник для определённых ударов, но Фео до такого мастерства было очень далеко. Да и тяжести оружие добавит при прыжке. Фео вдруг понял, что умеет мало. Только основы тонкой магии он успел изучить, да в чарах Времени потренироваться. Вот тебе и воин царства людей!

«Если бы я был силён, — думал Фео, отдирая очередной репей, — то Ратибор бы не погиб. Может, это всё ошибка?»

«Куда я пойду? — отвечал он сам себе. — У меня больше нет семьи, с Митчитрией я быть не могу. И Каталис мне противен. Я хочу идти, чтобы двигаться, чтобы жить и отдать долг, который на себя повесил».

— Верно, — вырвалось у Фео, и Ситинхэ обернулась.

Странно смотреть снизу вверх на женщину, а подъём увеличивал их и без того сильную разницу в росте. Принцесса была выше и Лу Тенгру, и Фео не удивился бы, узнай, что она возвышается даже над своим братом, императором Сондэ. Удивительно, как она ухитрялась не давить своим присутствием.

— Я видела, что ты попытался помочь изменникам. Почему? — вдруг спросила она, будто эта мысль только что пришла в её голову.

— Потому что не хочу, чтобы люди умирали. Насмотрелся уже.

Это мгновение лицо Ситинхэ изменилось: вместо привычного вдумчивого снисхождения на нём появилось, что странно, тень торжества. На смущение Фео принцесса странно ответила:

— Значит, я не ошиблась.

Часть вторая. Империя эльфов. Глава 16. О чём плачет Синдтэри (часть 1)

— Кнун сказал, что ты не любишь демонов.

Голос Сагариса прервал беспамятство Эллариссэ. Аватар вывел сознание из сосуда, испытав всю ту новую боль, что подарила ему хрустальная пыль.

Царь демонов усмехнулся.

— Не то, что бы я не знал… догадывался, сам понимаешь. Но меня позабавила твоя смелость говорить так в твоём положении.

«Я не твой раб, Сагарис!» — вспыхнуло в сознании Эллариссэ. Держать злобу при себе он не мог. Раны, нанесённые Кнуном, затягивались плохо, и Аватар понимал, почему. Демон пытался его так поучить, чтобы больше Эллариссэ не вздумал бунтовать. Показывал, в чьих руках власть.

— А за что ты нас ненавидишь, понимаешь? Может, тебе действительно сказали, что так правильно?

«Вы устроили Казнь Мира!» — Эллариссэ уже собирался вернуться в сосуд, но Сагарис тут же ответил:

— Позволь мне рассказать одну историю. Ты наверняка её слышал от своего благодетеля и многих его прихвостней, но я знаю правду. Видел её, так сказать, своими глазами.

«Какого благодетеля?» — успел подумать он, прежде чем взвесить слова Сагариса. Благодетеля у Аватара было два: Творец Неру и Унгвайяр Шандориэн, первый эльфийский император. Прихвостни, соответственно, у первого — Духи, у второго — эльфы. Чувства подсказывали, что Сагарис говорит о Шандориэне, своём личном враге.

— Ты верно догадался, — произнёс Сагарис. — Унгвайяр подстроил историю под себя, чтобы выглядеть правым, оправдать создание империи. И лицемерные Духи простили ему гибель царства Синдтэри.

«Царство Синдтэри уничтожил ты! Ты и твои демоны!»

— Не торопись. Послушай, как это было, и, может быть, поймешь мой выбор.

«Мне твоя ложь не нужна! Я могу знать сам, что угодно! Гронд Силин!»

Пещеры истаяли, а с ними и безумно ухмыляющийся Сагарис. Проступили очертания деревьев. Эллариссэ едва не зажмурился от солнечного света, непривычного после мрака подземелья. Легкий ветер шелестел листьями, и больше жизни Аватар хотел ощутить его порыв и аромат полевых цветов, кивавших белыми и жёлтыми головками. Жаль, Время давало лишь образы.

Он увидел свои руки, целые, необожженные. Здесь, за завесой веков, он был здоров, и сердце Аватара забилось быстрее. Взглянуть бы на своё лицо…

Эллариссе узнал юного эльфа, вышедшего на поляну, хоть он не был синекож и насмешливо горделив. Сагарис метался из стороны в сторону, как подбитый зверь, только не выл. В синих глазах плескалась магикорская мощь, которая жаждала излиться разрушением, но не могла.

Из глубин чащи вышел высокий мужчина, даже выше Сагариса. Вьющиеся тёмные волосы спадали чуть ниже плеч, покрытых багровым полотном, перемотанным вокруг пояса. Широкая белая рубашка и шаровары выдавали в незнакомце феникса.

Листья на деревьях поникли. Неестественно длинная бесформенная тень тянулась за фениксом, и, казалось, жила собственной жизнью, жгутами-щупальцами обжигая стволы. Зловеще красным светом мерцал тяжелый перстень на руке.

Незнакомец резко повернулся к Эллариссэ и посмотрел так, будто видел его. Нет, это невозможно, но всё же суеверный страх коснулся сознания Аватара. Он понял, какую силу встретил, и догадался, кто её носитель и, можно сказать, создатель.

Им было, что друг другу сказать, но граница между ними оставалась нерушима. Эллариссэ чувствовал, что рад этому безмолвию.