Ксения Медведевич - Сторож брату своему
Фархад, приложив ладонь ко лбу, проводил взглядом свистнувшую в рассветном небе тень.
— Что это, господин?
Садун чуть пригубил вина и посмотрел на город — красивый вид, слуги не врали. Жизнь на высоте, в башне, имеет свои преимущества — хотя ноги ныли после каждого марша бесконечных ступенек.
Пригубив еще, сабеец ответил:
— Какая-то тварь с гор или из долины. Теперь в Фейсале их будет много. Я бы сказал — не протолкнуться от них будет в городе. Хорошо, что мы уезжаем.
— А мы уезжаем? — улыбнулся юноша и подлил хозяину еще вина.
— Да, дитя мое. Здесь у нас осталось лишь одно дело.
И Садун развернул платок.
На ярком фиолетовом шелке лежала кукла — в золотом халате и золотой чалме халифа. Фархад улыбнулся, узнав творение своих рук — он сам сшил тряпичное тельце, приметал круглую голову и колбаски ручек-ножек. В детстве часто приходилось мастерить куклы для сестренок. Сестренок, да… Как они там сейчас?
В крохотном северном городке зиммиям трудно прокормить семью — а уж уплата огромного подушного налога, накладываемого на неверных, давно превратилась в неподъемное дело. Семья Фархада всегда почитала звездного бога Сина и отказывалась принимать веру ашшаритов. Пять лет назад случилась засуха, денег на налог собрать не получилось — и сборщики забрали сестру. На следующий год засуха вернулась — и сборщики увели его, Фархада. Недавно отец писал, что у них получилось выплатить огромный — в целый динар золотом! — долг, и Майна вернулась домой. Правда, беременная от хозяина-ашшарита — но все равно вернулась. А вот сына у родителей никак не получалось выкупить. Майну забирали в залог, на время — а Фархада, поскольку отец считался злостным неплательщиком и в долг ему не верили, продали по-настоящему, на большом рынке в Ширазе. За пять динаров золотом. Таких денег в семье не видел никто. Достался Фархад купцу из местных — помогать садовнику, как сказал управляющий. Купец, господин Мехмед-оглы, два раза в неделю, по вторникам и по четвергам, водил его в баню и… в общем, так продолжалось около года. Потом купец разорился на рискованной сделке, стал распродавать имущество — и Фархада снова отвели на рынок. Посредник так расхваливал красоту мальчика, что поднял цену аж до десяти золотых монет. Отец приехал прощаться, и они долго плакали, обнимаясь. «Я тебя выкуплю, клянусь звездами, я тебя верну домой, сынок!», бормотал отец, утираясь рваным рукавом. Потом торговцы взяли и повезли Фархада — далеко-далеко от Шираза, далеко-далеко от родного Артада, на юг, в Самарру. Там за пятнадцать динаров его купил какой-то пройдоха, хозяин притона, промышляющий, помимо всего прочего, оскоплением мальчиков. Фархаду повезло — его не стали делать евнухом. Белокожий стройный отрок пользовался большим спросом «и спереди и сзади», как говорили клиенты. «У тебя умные руки» — это ему впервые сказал хозяин дома наслаждений. Домой Фархад писал, что работает подавальщиком чая и копит деньги на выкуп. Юноше и впрямь удалось скопить несколько десятков дирхемов. Через год Фархада приобрел постоянный клиент. За бешеную для семьи юноши сумму в двадцать динаров. Господин Мубарек со временем перебрался в столицу, перевез туда харим — и Фархада. Жена господина ревновала давно, а тут представился удобный случай: мол, жизнь в столице дорогая, а мальчишка для утех может стоить хороших денег. Супруг согласился — правда, юноша подозревал, что по другой причине. Господин давно заглядывался на молоденького евнуха в доме старого друга. Когда Фархад снова оказался на рынке и увидел сумму на купчей, он понял, что семью больше не увидит. Господин Мубарек передал его торговцам за пятьдесят — пятьдесят! — динаров. А дальше едва не случилось страшное — купец пару раз выставил его на торги, не продал и задумался: а не рискнуть ли оскоплением? За евнуха можно было выручить сотни три, не меньше. Да, возраст не очень подходящий — четырнадцать лет, надо было раньше резать. Но…
Так и случилось, что Фархада привели к господину Садуну — ашшаритский лекарь холостить людей и животных не мог, вера запрещала. Пророк Али гневно порицал этот обычай и запрещал верующим ему следовать. Поэтому евнухов для благочестивых ашшаритов поставляли врачи-неверные. Господина Садуна попросили осмотреть отрока и высказаться в смысле возможных последствий оскопления. Узнав, что господин лекарь — единоверец, Фархад бросился ему в ноги. И взмолился, умоляя купить его. Он пообещал господину Садуну все. Совершенно все. Душу, жизнь, преданность, согласие исполнить любое поручение. Лишь бы избежать ножа. Старый лекарь улыбнулся — и согласился. На купчей стояла цена — восемьдесят. Восемьдесят динаров.
Над последним письмом из дома — «говорят, у сестры твоей будет мальчик, Майна передает привет и благопожелания, да хранит тебя Син» — Фархад плакал. А потом поклялся, что в сердце его никогда не угаснет ненависть к ашшаритам и их лицемерной вере.
Поэтому юноша улыбался, когда господин сделал разрез, вложил в сердце куклы волосы халифа — и зашил ткань над ними.
Улыбался Фархад и сейчас. Господин лекарь раскрыл ларец тикового дерева и извлек оттуда очищенный, блестящий зуб аждахака.
Полюбовался им в рассветных лучах.
И с размаху всадил в грудь куклы в золотой одежде.
Фархад выдохнул и заломил пальцы от волнения.
— Теперь змей сожрет халифа, о господин? — прошептал он.
— Нет, мой мальчик, — улыбнулся в седую бороду Садун. — Все будет гораздо интереснее. Змей поползет за халифом. А когда тот будет охотиться вне стен города, нападет и укусит. И глупый сын Зубейды провалится в сон наяву, из которого ему не будет исхода. Днем он будет безумствовать, а по ночам кричать от кошмарных снов. И так, не приходя в рассудок, умрет. Или покончит жизнь самоубийством. Или его убьют подлые псы-подданные.
— Прекрасно, — улыбнулся Фархад.
— Я тоже так думаю, — кивнул сабеец.
— Еще я читал в «Авесте», что змей может вселиться в царя…
— Ты читал «Авесту», дитя мое… — одобрительно улыбнулся Садун.
Фархад покраснел и скромно опустил голову.
— Аль-Амин слишком слаб, чтобы стать вместилищем для демона, — усмехнулся Садун. — Зубейдин мальчишка просто умрет в муках.
Улыбнулся еще раз и переложил пробитую зубом куклу в ларец.
— Это нужно отвезти в Нишапур, — пробормотал Садун.
— Господин, доверьте это дело мне! — воскликнул Фархад.
— Нет, мой мальчик, — покачал седой головой лекарь. — Нет. Сначала я и вправду думал послать тебя. Сказать по правде, я покупал тебя именно с этой целью — но потом изменил первоначальное намерение. Ты поедешь со мной в Харат. Не все мои планы осуществились — и нам придется наверстывать упущенное…
