Джин Вулф - Солдат Сидона
У Мит-сер'у болит голова. Но она не придает этому значения и говорит, что у нее всегда по утрам болит голова. Я попросил Урея смешать для нее вино с водой, а Нехт-нефрет уговорила ее немного выпить. И еще я разрешил каждому солдату выпить по кружке после того, как они сражались.
Когда сражаешься с врагом, держащим настоящий щит, всегда стараешься заставить его этот щит поднять, так что он становится как слепой. В игре с палками это сделать намного труднее, и, может быть, это хорошо. Я не уверен.
Все люди из Кемета сражались хорошо, особенно когда увидели, что я не смягчаю удары. Уро сражался первым и почти победил меня. Я думал, что он умеет меньше, чем на самом деле, и стремился не обескураживать его. Быть может он тоже не хотел ставить меня в неприятное положение, и какое-то время мы просто играли. Потом он взялся за меня по-настоящему и чуть не победил. Тогда я ударил его в голову и бросил на палубу.
Мит-сер'у радостно зааплодировала.
Я не знаю, почему так сильно люблю ее, возможно из-за ее болезни. Она и Муслак рассказали мне о ней, а Урей подтвердил. Она принесла свиток. Я уже совершенно не помню дом Чартхи и его сад, о котором прочитал прежде, чем начать писать; но я спросил целителя и он говорит, что забывает голова. Голова — дом разума, а сердце — дом чувств, и оно бьется, когда мы движемся. Мое сердце никогда не забудет радости Мит-сер'у.
После чего я сражался со всеми, один за другим. Аахмес оказался лучшим, и даже единственным, кто сражался лучше Уро. Он выше меня — большое преимущество для этой игры. Наконец я поставил ему подножку, опрокинул на землю и сделал вид, что отрубаю ему голову.
Люди из Парса знают намного меньше. Они смотрели мне в лицо, не на палку, и палка наказала из за это. Мы еще пофехтуем как следует, когда их порезы подживут.
Целитель глядел на нас, как и капитан. Ни один из них не захотел поучаствовать. Когда мы закончили сражаться и смыли с себя пот, он отвел меня в сторону и спросил: — Есть ли на борту кто-нибудь, с кем бы ты побоялся сразиться этими палками?
Я сказал, что нет, потому что тот, кто боится, что его побьют во время занятий, никогда ничему не научится.
— А если бы мечи были настоящими?
Его вопрос заставил меня задуматься. Наконец я сказал. — Мой раб Урей.
Он улыбнулся. — Мало кто боится своих рабов.
— Возможно, — пожал плечами я. — Я хотел освободить его?
— Не знаю.
— Тогда сегодня я хочу сказать ему, что он свободен, — сказал я.
— В таком случае ты уже делал это, — сказал мне целитель. — Если ты так хочешь освободить его, значит ты уже предлагал ему свободу, раньше.
Я сказал, что спрошу его, и добавил, что сегодня узнал кое-что новое о себе самом.
— Но не потому, что я обучил тебя, — сказал он. — Тех, кто учит, ненавидят.
— Ты хочешь сказать, что мои солдаты будут ненавидеть меня после сегодняшнего урока?
— Нет, они и раньше ненавидели тебя, — сказал целитель.
Я не поверил, но промолчал.
— Я сам не учу никого, потому что знаю, что как только мои ученики станут сильнее, они убьют меня. Я советую тебе идти той же дорогой.
— Так что ты не учишь меня.
Он улыбнулся и покачал головой.
— Мои люди последуют за мной в битве, — сказал я. — Увидишь.
— Конечно последуют. Они знают, что ты великолепный воин. Но там, где не будет опасности, опасность придет от них.
Я поблагодарил его за предостережение и сказал, что попрошу Урея напоминать мне об этом.
— А кто предостережет тебя от него?
Я немного подумал и сказал: — Ты, или Мит-сер'у.
Целитель захихикал, неприятно напомнив болтовню его обезьянки. — Потом ты скажешь, что мы должны предостерегать друг друга от самих себя.
— Я уверен, что, если это будет необходимо, ты так и сделаешь. — Я повернулся, чтобы идти.
Он остановил меня. — Все это не то, что я хотел тебе сказать. Красный хочет поговорить с тобой. Когда мы встретились, я пообещал тебе, что однажды приведу тебя в его храм. Ты, конечно, давно забыл наш разговор, но ты можешь прочитать о нем в свитке, который носишь с собой.
Я признался, что ничего не помню об этом, и спросил, кто такой Красный.
— У него много имен.
Обезьянка целителя с криком спрыгнула с шеи ему на плечо, но он не обратил внимание ни на нее, ни на шум.
— Ты и я можем называть его Сет. Я — один из его жрецов.
— Он бог?
Целитель кивнул. — Бог Пустыни и Темный Бог, бог ночи и бог бури, сын Небесного Свода. Сегодня ночью, когда все будут спать, приходи сюда, на нос, и жди его прихода. Если до восхода солнца он не появится, он вообще не появится.
Был уже вечер, когда целитель сказал мне это. Вскоре мы причалили около города. Я ел с капитаном, которого зовут Муслак, и его женой, Нехт-нефрет. Я купив всем пива, и Мит-сер'у выпила его больше, чем Муслак. Пока она не уснула, я лежал около нее на крыше нашей гостиницы, а потом отправился на корабль.
Как только Муслак ушел с корабля, все матросы тут же уснули. Я ждал, наполовину спящий, наполненный пивом и ячменными пирогами, пока моего плеча не коснулась чья-то рука. Я быстро обернулся.
Это была женщина, высокая и красивая. Она улыбнулась мне и подняла руки, показывая, что у нее нет оружия. — Я Сабра, твой друг, — сказала она. — Латро, неужели ты оставил Мит-сер'у одну?
Я кивнул.
— Будем надеяться, что никакое зло не нападет на нее. Могу ли я спросить, почему ты здесь?
Я сказал, что целитель сказал мне ждать здесь Красного.
Она положила свою руку на мою, ее рука была холодной и твердой. — Если он появится, Латро, ты должен убедиться, что он действительно Красный.
Я засыпал и просыпался, опять засыпал и опять просыпался. Много раз я ходил из одного конца корабля в другой, садился и засыпал.
Наконец ко мне присоединился человек, которого я не знал. Он выглядел очень усталым, и я решил, что он хочет спать. Я немного поговорил с ним, потому что не хотел опять заснуть, но язык у меня едва ворочался. Я сказал, что, похоже, этим вечером он плохо отдохнул в гостинице.
— О, да! — Он засмеялся так, как смеются над своими неудачами, и это мне понравилось. — Я заплатил за место на крыше. И тут меня разбудила женщина — а было уже очень поздно — и предложила лечь с ней. Одна из женщин Речной страны. — Он протянул руку, ладонью вверх. — Ты понимаешь.
Я сказал, что понимаю, потому что он все ясно объяснил.
— Я спросил сколько, и она ответила, что она сделает все, что я пожелаю, за ту сумму, которую я захочу ей дать. Как и любой дурак, я сказал, хорошо, договорились. Ее голова была выбрита, так что она не какая-нибудь нищенка. Но у нее не было парика, и я удивился. — Смеясь над собственной глупостью, он потряс головой. — Я думал, что знаю людей. И получил хороший урок.
