Татьяна Гуськова - Дети ночного неба
И это они называют лошадью?! Странный зверь, куда больше похожий на маленького безрогого зубра, зато с внушительными зубами, не забыл, что хочет на меня напасть, и тут же этим и занялся.
Глупая я. Надо было не наблюдать за преображением, а самой преображаться. В львином облике по стенам бегать было бы гораздо удобнее, хотя и сейчас неплохо получается. Кажется, Имшэр совсем потеряла голову. А ведь мне так долго не продержаться, придется преображаться на бегу. Одежду жалко…
Я резко увернулась, почти у самой стены, а вот стена от разъяренного Тайрана увернуться не смогла. Послышались дикий скрип и треск. Сперва я испугалась, решив, что Тайри сломала себе шею, а потом стена начала проваливаться куда-то наружу. Одним из камней полуоглушенного оборотня стукнуло по голове, и он выпал в образовавшуюся дыру, теряя сознание и преображаясь в человека.
Глава 8
На удивление легко им удалось найти недорогой гостиный дом со свободными комнатами. Как оказалось, в столице царили смутные настроения, и гости, еще недавно переполнявшие гостиные дома во время императорских скачек, спешно разъезжались.
Риддин попытался выяснить у хозяина, что же случилось, но коренастый мужчина, из-за чересчур смуглой кожи в нем можно было заподозрить примесь ситранской крови, только замахал руками, не желая говорить на опасные темы.
Их четвертый спутник, никак не проявлявший себя дорогой, перед въездом в столицу переоделся в более повседневную одежду и спрятал свой приметный прямой меч в мешок, как следует замотав торчащую рукоять тряпками. Теперь даже заподозрить в этом коконе меч было сложно, мало ли что везет путешественник. Называть себя монах попросил Сура. Риддин сразу понял, что это не имя. «Сура» переводилось с древневиларского как «пятый». В чем был пятым монах, он не объяснил, а может, сам не знал значения прозвища.
Как только они поселились в гостином доме, Сура положил вещи в своей комнате и куда-то ушел, прихватив только сверток с мечом. Риддина это обеспокоило, но не слишком, его сейчас больше занимали другие мысли. Он уверенно заявил Огоньку, что добьется аудиенции у Императора, но на самом деле такой уверенности не испытывал. Слишком многое зависело от случайностей, но сдаваться потомок западных варваров не собирался, поэтому, велев Огоньку и Мэйо никуда не выходить из дома, Риддин приоделся и отправился к дому посла Адна.
Столичные улицы, не такие просторные, как в Кумшу, но какие-то гораздо более уютные и чистые, так и стелились под ноги. Риддин не часто бывал в столице Вилары, но она успела ему полюбиться. Старинные дома с фасадами украшенными лепниной и четырехскатными крышами. Деревья, заботливо окруженные ажурными затейливыми коваными заборчиками. Мостовые, по некоторым из которых тянулись узоры из разноцветного камня. Неожиданно выпрыгивающие из мешанины домов небольшие площади, иногда с изображением кого-нибудь из богов, выточенным из камня или дерева. У ворот это Шарга, бог торговли и удачных путешествий, а иногда и резные фигурки, грубо изображающие собаку, — дань Псу Дорог. Ближе к центру, к домам знатных родов и императорскому замку, чаще встречались наиболее почитаемые у виларцев Ааншу, богиня земли, и Иртшат, бог солнца, или как его еще здесь называли, бог дневного неба. В центре же их храмы — роскошный с вызолоченной крышей и лазурными стенами, Иртшата и подземный — Ааншу. А вон в стороне виднеется безликое светло-серое здание, больше похожее на короб, — оно не пустует только тогда, когда кого-то хоронят, — храм Маргш, богини смерти.
Риддин миновал храмы, площадь перед императорским замком и направился туда, где, как он помнил, располагался дом посла.
В чреде богатых домов этот казался почти близнецом, построен по-виларски, так же украшен, но отчего-то сразу чувствовалось, что здесь живет чужеземец. Риддин вошел в небольшой садик, окружавший строение, и вежливо обратился к двум невозмутимым стражам у двери.
— Я хотел бы видеть господина посла.
Стражи, по виду соотечественники Риддина, одинаково усмехнулись.
— Посла он видеть хочет, — родная речь, которую Риддин не слышал уже много лет, звучала непривычно и странно. — Много тут всяких бродяг ходит.
Аднца эти нападки не смутили.
— Передайте ему, что его хочет видеть Дэргей Риддин.
Стражи еще посмеялись, а потом один из них отправился в дом, чтобы почти тут же выскочить и низко склониться перед Риддином.
— Проходите, прошу вас. Господин посол ждет.
Обычно в богатых домах гостей встречают слуги и препровождают к хозяину, сейчас же посол вышел сам. Замер на миг, вглядываясь в лицо пришедшего, потом склонился не менее низко, чем страж.
— Ваше высочество, наконец-то вы нашлись! Ваш брат будет безмерно рад!
* * *
Сначала миновал полдень, потом паутина сумерек окутала улицы. Ни Риддин, ни Сура не возвращались.
Огонек стоял у окна, разглядывая прохожих, он беспокоился, но старался не подавать виду, Мэйо и так как на иголках сидит.
Слуга принес обед, потом забрал поднос и пустую посуду.
Скучно. Тревожно. Пасмурно.
— Мэйо, пойдем прогуляемся.
— Риддин велел никуда не выходить, он ругаться будет, — возразил мальчик.
— А мы недалеко. Пройдемся по улице перед гостиным домом. Развеемся чуть-чуть.
Мэйо недолго колебался между послушанием и скукой.
— Хорошо, пошли.
Они предупредили хозяина гостиницы и окунулись в сутолоку столичной улицы. Впрочем, по сравнению с Кумшу, улицы были почти пустынными.
Огонек огляделся, отсюда, снаружи, улица уже не казалось такой интересной.
— Ну что? — потеребил его за рукав Мэйо. — Что будем делать?
— А пойдем посмотрим, что это там продают.
Лавчонка, в которую то и дело входили люди, находилась на другой стороне, обратно покупатели выходили с небольшими разноцветными свертками.
— Пойдем! — обрадовался мальчик.
Фонарщик, прислонив лестницу к столбу, зажигал фонари, люди шли по своим делам, все было тихо и спокойно. Но не успели Огонек с Мэйо пройти и половину пути, как из-за угла дома вылетел всадник на разгоряченном коне. Не успей оборотень отскочить, схватив Мэйо в охапку, лошадь их бы стоптала.
— Недоумок! — сгоряча бросил вслед всаднику Огонек, тот вдруг резко остановил коня, развернул.
— Что? Что ты сказал?!
Мэйо вздрогнул и прижался к Огоньку, разглядев лицо их обидчика — серая кожа, волосы, торчащие дыбом, и ярко-желтые глаза.
— Что слышал! — зло бросил Кау Ши. — Не умеешь ездить — верхом не садись!
