Л. Астахова - На этом берегу
— Истины нет. — Спокойно и тихо промолвил Гилд. — Вернее, ее невозможно рассказать или узнать, ее можно только почувствовать. Все остальное — ложь. Я думаю, твой лорд, в Чертогах, уже давно понял это.
Отправляя в рот последний кусочек лепешки, Риан предложил.
— Раз тебе понравился мой воображаемый бой, то, возможно, ты не откажешься продолжить наши занятия?
Гилд опустил глаза. Обидеть друга отказом ему не хотелось, но и в своем обучении воинскому искусству, мечному бою, он не видел особого смысла. Не видеть его сомнения, игнорировать смущение и внутреннее отторжение Риан не мог. И насиловать волю сородича он тоже ни в коем разе не собирался. Практически, они были сейчас единственными альвами в этой земле, последними существами, в чьих жила текла кровь древнего народа, совершенно свободными в выборе. Как же можно принуждать своего единственного и наверняка последнего в жизни друга, пусть даже к чему-то важному и даже нужному?
— Я понимаю тебя… Гилд, я вижу, что тебе это не интересно, и кажется бесполезным. Как-то же ты умудрился выжить и дожить до встречи со мной. Просто… это единственное, чем я могу отблагодарить тебя за дружбу и участие, за твое появление в моей жизни, в конечном итоге. Не станем отрицать тот непреложный факт, что наши дни сочтены и впереди только смерть от рук людей, это лишь дело времени, рано или поздно они доберутся до нас, не уменьем так числом. Но я не хочу умирать…м-м-м-м… некрасиво, и не хочу, чтоб ты в своем последнем бою оказался просто растерзанным сворой криворуких и неуклюжих существ. И мой единственный подарок, который я смогу тебе сделать, будет заключаться в том, что даже перед смертью ты сможешь почувствовать гармонию. Мы ведь созданы для того, чтоб в мире прибыло чуть больше красоты и гармонии. Пусть даже в смерти, пусть даже этого никто кроме тебя самого не сможет оценить. Потому что красота есть во всем и везде, её только нужно увидеть и понять. Я сейчас пойду, схожу за водой, а ты пока подумай над моими словами. Не для того, чтобы сделать усилие над своей волей и уступить мне как другу. Мне не нужна твоя жертва. Путь к совершенствованию бесконечен, как для тебя, так и для меня, и мы можем идти по нему вместе, как ни странно это звучит.
Во время всей первой части Рианова монолога на лице Гилда блуждала чуть заметная улыбка, которая исчезла лишь после упоминания о том, что они друзья. С этими словами Риан встал, подобрал ведро и хотел пойти к ручью, исполняя собственное обещание. С легким сердцем и с уверенностью, что у каждого живого существа, имеющего разум и волю, должен быть выбор делать или не делать, знать или не знать, верить или не верить. И если есть рядом тот, кто дорог, то у него-то точно должен быть выбор. Наверное, это и была та последняя истина, которую они так долго и безуспешно искали с призрачным лордом, скрещивая мечи в холодных лунных лучах.
— Подожди. — Окликнул его Гилд. — Я пойду с тобой, лучше уж принесем сразу два ведра, все же хватит на дольше. — Резонно заметил он.
Сидеть и рассуждать было не о чем, все ответы и решения он знал давно, только вот кому их было говорить?
— Спасибо тебе, — он чуть коснулся руки друга, — ты первый, кто искренне предложил мне помощь. Может быть когда-то, в давние времена, обучить кого-то своему искусству, передавая навыки, и считалось обычным делом, но на мою жизнь этого не хватило.
Его взгляд скользил куда-то мимо Риана, словно за его спиной вставало прошлое. Глаза у Гилда стали совершенно черными, непроницаемыми, будто он пытался утопить эмоции в их глубине. Наконец, сделав для себя какой-то внутренний выбор, он сказал.
— Я ведь ушел практически по тем же причинам, что и ты. Я был не согласен. Мне надоело выслушивать дурацкие решения и нелепые советы, надоело молчать. Конечно, я не был военным советником и второй, третьей или какой там еще рукой нашего Владыки. Ему бы со своими собственными руками разобраться! — он хмыкнул, не в силах сдержать усмешки. — Я видел ситуацию и знал. Знал, что его действия не доведут нас до добра. Для этого ведь не надо быть великим воином, нужно просто соображать. Спорить было бесполезно, даже убеждать некого, да и бесполезно это. Оставалось только уйти. Я ушел не от них, просто я понял, что мне лучше быть одному, а им лучше, если меня не будет рядом. Ты ведь знаешь, так бывает.
Гилд не мог и не хотел описывать то убожество, до которого дошла мудрая политика очередного лорда. Говорить об этом спокойно и кратко он не мог, а тратить часы на возмущенные тирады ему не хотелось. От одного воспоминания в сердце снова поднималась волна негодования, обиды и протеста, сжимался комок, постепенно перерастающий в злость. Наверно, обида, накопившаяся в нем, и была тем главным чувством, которое вечно гнало прочь. Она не забылась, не прошла и сейчас жила в сердце, но вместе с тем, он всегда ощущал надежду. Слабый лучик, который посылал ему неизвестно кто.
— Тебя, наверно, удивят мои слова, — продолжил он, — но я не собираюсь умирать, я искренне верю, что нам удастся найти спокойное место, удастся спрятаться или приспособиться, потому что это все же лучше, чем умереть. В смерти нет ничего красивого, во всяком случае, не для того, кто ее принял. Вспомни, сколько раз она казалась тебе неизбежной, и что, разве, ты думал тогда о красоте? Ты просто пытался выжить, иначе бы уже не стоял здесь. Ты прекрасно владеешь мечом, но для смерти это ничто. Если против меня выставить десять людей-лучников, я может и успею их уложить, а если двадцать, если сто? Я умею рисовать карты, прокладывать по звездам путь, ты отлично владеешь мечом, но все это вряд ли поможет нам выжить. Однако, вопреки всему, мне кажется, мы все же найдем себе место и останемся в живых, ведь не даром же мы встретились. Лично я уже не представляю, как продолжил бы путь без тебя.
— Я тоже… — выдохнул Риан.
Гилд улыбнулся:
— Значит, нам судьба жить! Сейчас пойдем за водой, а когда вернемся, ты попробуешь научить меня чему-нибудь. Даю слово, я буду стараться и попытаюсь даже не стесняться самого себя, только ты не смейся.
Риан хмыкнул.
— Когда это я смеялся…
Его настрой и виды на будущее были менее оптимистичны. "Да, нам судьба жить… до самой смерти", — подумал он с какой-то странной самоиронией. Впрочем, после слов Гилда, таких простых и почти обыденных, словно отодвинулась в сторону туманная пелена, заслонявшая внутренний взор. Риан готов был поклясться, что ему стало легче дышать.
Мужчины взяли ведра и, не спеша, пошли по тропе. Их легкие, пружинистые шаги были подобны лесному шороху, а вот звонкие голоса то и дело далеко разносил ветер.
