Вадим Проскурин - Повесть о райской жизни
— Мы обязаны донести до повелителя весть о случившемся, — заявил черт.
Я вежливо покашлял. Ангелы и черти стали бестолково глазеть по сторонам и я наконец-то сообразил, почему меня никто не замечает. Я ведь все еще невидим.
Я отменил невидимость и сказал:
— В том, что произошло, нет глупости, а есть только недоразумение, которое я должен прояснить. Скажите, гм… товарищ ангел…
— Я вам не товарищ! — оскорбленно воскликнул ангел.
— Извините, — сказал я. — Ответьте, пожалуйста, на один вопрос. Почему на протяжении четырех месяцев я ни разу не встречал в этом районе рая ни одного разумного существа?
— А почему я должен отвечать на ваш вопрос? — насторожился ангел. — При всем уважении к вашему чину, вы — представитель врага. А я не уполномочен вести переговоры с врагом.
— Хорошо, — сказал я. — То есть, ничего хорошего нет, но не смею настаивать. Как не смею и задерживаться. Очень жаль, что вы отказались вести переговоры. Наверное, вы и без меня узнаете, почему я вернулся, а Михаил и Гавриил — нет. Надеюсь, ваш хозяин не очень сильно будет гневаться за то, что вы отказались получить от меня информацию.
Главный ангел аж подпрыгнул на месте.
— Я не отказываюсь! — воскликнул он. — Расскажите, пожалуйста, что случилось с Михаилом и Гавриилом.
— Сначала мои вопросы.
Ангел немного помялся и сказал:
— Да откуда мне знать, почему здесь никого не было? Рай большой, его топология непознаваема, тут полно всяких медвежьих углов. Можно тысячу лет ходить рядом с проходом и ничего не увидеть, пока случайно не наткнешься.
— Где этот проход? — спросил я.
Черти за моей спиной протестующе зашипели. Лицо ангела побелело от гнева.
— Издеваетесь? — ответил он вопросом на вопрос. — Вы же знаете, что я не имею права разглашать эти сведения.
— Извините, — сказал я. — Язык мой — враг мой. Значит, кто-то случайно нашел проход, забрел сюда, ужаснулся увиденному и… что? Вызвал райскую полицию?
— У нас нет полиции, — заявил ангел. — Полиция — это по вашему ведомству. Нас вызвали всего лишь проследить за высылкой преступников.
— А Гавриил, стало быть, следил за тем, как вы следите за высылкой преступников? — спросил я.
— Гавриил мне не докладывает, — отрезал ангел. — Еще есть вопросы?
Вопросов у меня было много. Есть ли в раю бог? Если да, то кто это — Бомж, истинный бог-творец или кто-то третий? Действительно ли в раю обитают умершие праведники? Отсюда ли пришел Павел и если да, то замечено ли уже его отсутствие? Общий ли рай для христиан, мусульман и евреев или для них построено три отдельных рая? Соответствуют ли райские законы священному писанию и, если да, то какой версии? Десятки вопросов вертелись на языке, но я был уверен, что большинство из них ангел воспримет как личное оскорбление. Нет уж, лучше я потом чертей расспрошу.
— У меня больше нет вопросов, — сказал я. — С архангелами произошло следующее. Я победил Гавриила в честном бою и изгнал его из рая на Землю. С Михаилом мы хотели договориться, но не смогли и тогда я его тоже изгнал. Я вернул на Землю всех людей, попавших в рай из-за моей беспечности, и сейчас покину это замечательное место навсегда. Буквально через пару секунд…
— Здесь нельзя колдовать, — сказал ангел без особой, впрочем, настойчивости.
Я проигнорировал его заявление и мысленно вызвал Головастика.
«У нас проблемы», передал я по телепатической связи.
«Это у тебя проблемы», заявила Головастик. «Не прирастишь руку — лучше не возвращайся».
И оборвала связь.
Я глупо хихикнул. Налицо глупейшее непонимание, разговор глухого с педерастом, как говорил один мой знакомый по прошлой, земной жизни. Но… а почему бы и нет?
Я повернулся к главному черту и сказал:
— Пошли в ад. Посмотрим, как вы там живете.
16
Ад оказался местом зловещим, но совсем не жутким. Здесь не было ни ужасного пламени, ни грешников в котлах, ни воплей, ни зубовного скрежета. Когда главный черт завершил заклинание, мы очутились в большом подземном зале. Вокруг царила абсолютная тишина, наверху беззвучно сновали туда-сюда летучие мыши, с потолка пещеры свисали сталактиты, но этим готичность интерьера и исчерпывалась.
— Так и знал, что пропаганда врет, — заметил я. — Ни пламени, ни котлов, ни грешников.
— Пропаганда не врет, — возразил черт. — Все это есть, но в других местах. Ад велик, в нем найдется место всему.
— Топология ада непознаваема? — спросил я с умным видом.
— Не то слово, — усмехнулся черт. — У ада вообще нет топологии. Преисподняя — царство хаоса, оно меняется ежеминутно и ежесекундно, в каждый момент времени в аду есть все и нет ничего.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Постоянные имена у нас не в ходу. Какая разница, как меня зовут, если через час я изменюсь до неузнаваемости, а то и вообще перестану существовать? Ты впервые в наших краях?
Я немного поколебался и все-таки кивнул. Черт как будто прочитал мои мысли.
— Не бойся, — сказал он. — Я вижу в тебе силу и это наша, дьявольская сила. Никто не причинит тебе вреда, это просто никому не нужно. К тому же, ты победил самого Михаила, тебе ли бояться нас?
— Ну, — я замялся, не зная, как лучше сформулировать свою мысль, — вас-то мне, положим, бояться нечего, а вот начальство ваше…
— У нас нет начальства, — заявил черт. — Есть только верховный владыка ада, которого зовут Сатаной, Люцифером, Велиалом и еще тысячью других имен. Он единственный, кто сохраняет свою личность более-менее неизменной.
— Брр… — помотал я головой. — Ничего не понимаю. У вас тут, что, коллективное сознание?
Черт безразлично пожал плечами.
— Можно и так сказать. Честно говоря, никогда раньше не задумывался, как это правильно называется учеными словами. Я вообще не силен в науке. У нас тут работа рутинная, творческий подход только мешает.
— А какая у вас работа? Грешников в котлы сажать? Или души у смертных покупать?
— Всякое бывает, — уклончиво ответил черт. — И котлы, и души…
Вот это уже неожиданный поворот. Значит, легенда про Фауста и Мефистофеля не была ложью?
— Вы действительно покупаете души? — переспросил я. — И много уже купили?
Черт снова пожал плечами.
— Не помню, — сказал он. — Не люблю забивать память ненужными подробностями.
— Ладно, бог с тобой, — сказал я и тут же поправился: — Извини, не то сказал, Сатана с тобой. Можно, я тебя еще немного порасспрашиваю?
— Конечно. Это тоже моя работа — отвечать на вопросы.
