Кеннет Бёг Андерсен - Ошибка кота Люцифакса
Филипп шел по парку, дорожки извивались между высокими кустами терновника и корявыми деревьями с красными листками в форме капель. Собственно говоря, эта дорога в Замок была длиннее, но здесь он чувствовал себя спокойнее, чем на широких улицах. Поэтому была доля иронии в том, что он чуть не попал прямо в лапы толстого дружка Азиэля.
Дорожка сворачивала, и он почти наткнулся на Флукса, который разговаривал с другим дьяволенком.
Филипп успел охнуть и спрятаться за огромным деревом.
— Что это было?
— Что? — прозвучал голос Флукса. — Ты о чем, Балдриан?
— Мне показалось, что-то промелькнуло, — ответил упомянутый.
Филипп затаил дыхание и стоял тихий, как мышка, считая долгие секунды.
— Ладно, неважно. Так о чем ты спросил?
Филипп наклонился и чуть-чуть выглянул из-за дерева.
Флукс стоял так близко, что Филипп мог дотронуться до него.
Странно. Может быть, оттого, что он видел Флукса под таким углом, или оттого, что тени от деревьев падали особым образом, но только сейчас Филиппу бросилось в глаза, насколько Флукс был похож на Сёрена.
Если не обращать внимания на рога, крылья и хвост, то можно было решить, что они двоюродные братья. Или родные, если немножко прищуриться.
Кудрявая голова, вздернутый нос, вялое тело с излишним жирком.
Странно, что он темптан, как Азиэль и Сатина. Большинство темптанов были красавцами и поэтому могли соблазнять людей. При своей поросячьей физиономии и дурном запахе изо рта Флукс не смог бы даже корову соблазнить дать молоко.
— Я спросил, не видел ли ты Азиэля? — спросил Флукс. — Я его ищу.
Сначала Балдриан покачал головой, но потом подумал.
— Подожди, вообще-то видел. Он шел с какой-то девчонкой.
— Девчонкой?
«Девчонкой? — Филипп напрягся. — Какой?»
— Кто она? — спросил Флукс.
— Я не видел. Какая-то черноволосая телка. Но что это был Азиэль, точно.
«Черноволосая, — повторил голос, который как маленький острый нож возник в голове Филиппа. Он решил не обращать на него внимания. И все равно голос продолжал зудеть: — Сатина черноволосая».
И Сатины нет дома.
«Ну и что? Она может быть в тысяче других мест. У многих девочек черные волосы».
— Послушай, — Балдриан помедлил. Как будто не был уверен, что надо говорить то, что он собирался сказать. — Может, мне показалось, или же на самом деле Азиэль очень изменился?
— Что ты имеешь в виду?
— Я знаю, что ты его лучший друг и все такое. Но тебе не кажется, что — как бы это сказать — он стал странным, что ли? Что он ведет себя как-то иначе? Примерно так, как он вел себя, когда дружил с Сатиной. Тогда у него бесспорно крыша ехала.
— Осторожней на поворотах, Балдриан, — сказал Флукс, но это не было угрозой, а дружеским советом. — С Азиэлем надо дружить. Он что-то затевает. Что большое. Я не знаю что, но он говорит, что это что-то большое и что после этого Фестиваль Пакостей прекратит свое существование.
— Что? — широко раскрыл глаза Балдриан. — Почему?
— Потому что все остальные пакости потеряют смысл рядом с этим. По крайней мере, он так говорит.
— Что он задумал? Похитить Бога или еще что-то такое?
Сказав это, Балдриан засмеялся, но Флукс его не поддержал, и смех затих.
— Я не знаю, — ответил толстяк. — Азиэля никто не может понять.
Теперь он тоже говорил задумчиво, и в этот миг Филиппу пришло в голову, что Флукс не согласился со словами Балдриана о странностях Азиэля.
«Он боится Азиэля, — подумал Филипп, — может быть, он сам этого не понимает, но в глубине души он боится Азиэля».
— Мне пора, — сказал Флукс и пошел по дорожке. — Если увидишь Азиэля, скажи, что я его ищу.
Балдриан пообещал и направился в другую сторону.
Только убедившись, что дьяволята ушли, Филипп покинул свое убежище.
* * *Замысел Филиппа еще раз сходить к Сатине в эту же ночь рухнул, едва он вошел в свою комнату.
По дороге он забежал на кухню Замка, и Равина выдала ему порцию жаркого из волчатины с черным хлебом, спросив при этом, что он делал.
Ответы Филиппа были краткими и уклончивыми, у него пропало настроение болтать. Мысли все время крутились вокруг того, что Флукс рассказал Балдриану. Вокруг грандиозного плана Азиэля. Как бы узнать, что тот задумал?
А может быть, он уже сделал что-то? Азиэль ведь не знал, что Филиппа спасли от переноски камней. Может быть, на это он и намекал? В таком случае, попытка, к счастью, сорвалась.
У себя в комнате Филипп нашел сюрприз от Люцифера. Книга размером с хороший кирпич лежала на его письменном столе вместе с листком бумаги:
Твое домашнее задание, мой юный ученик. Прочитай первые 300 страниц. Приятно провести время!
ЛюциферКнига называлась «Преступление и наказание. Связь между жизнью и последующей не-жизнью».
Филипп испытал шок, когда раскрыл первую страницу. Книга не только была в три раза больше, чем те, которые он получал раньше, в ней еще и буквы были в три раза меньше. На то, чтобы прочитать первые 500 страниц, у него уйдет вся ночь.
— Люцифер, это и есть мое наказание? — пробурчал он. Филипп снял плащ и швырнул его на кровать. — За то, что я не ответил согласием на твое предложение? Ну ладно, рыдать было бесполезно. Он находился в Преисподней, поэтому совершенно логично, что уроков задавали чертовски много.
Филипп чиркнул спичкой и зажег стеариновые свечи. Потом сел к столу и начал читать.
* * *Он прочитал примерно половину, когда в дверь постучали. Филипп поднял взгляд, и некоторое время у него перед глазами все еще прыгали малюсенькие буковки.
Голова кружилась. Хотелось бы знать, сколько часов подряд он просидел над книгой. Ему показалось, что речь шла даже не о часах, а о ночах.
— Войдите.
Дверь распахнулась, вошел Люцифакс. Кот отбрасывал очень слабую тень, и Филипп понял, что большинство стеариновых свечей уже выгорело. Он слишком тщательно выполнял домашнее задание и не заметил этого.
— Так ты трудишься, — сказал кот. — Старик Люцифер будет рад услышать об этом.
— Пожалуй, только это и порадует его.
Филипп открыл ящик письменного стола и вынул новую порцию стеариновых свечей. Вскоре комната была опять хорошо освещена.
— Я не очень хороший ученик. Но он, наверное, уже сказал тебе об этом.
— Да, пару слов высказал. Большей частью проклятий. Из-за тебя у него волосы седеют.
— Знаю-знаю. Я не очень гожусь для того, чтобы быть злым.
— Поднажми, Филипп. И дела пойдут лучше. Или пойдут хуже, если сказать по-нашему. — Кот запрыгнул на подоконник и стал смотреть на ночное небо. А откуда у тебя раны на руках?
