Константин Бояндин - Этап
Едва Николаев вошёл в квартиру, как Дарья выбежала навстречу, и "доложила", сколько всего она сегодня выучила и сделала. И Марию научила, зря она твердит, что дура! В угол её ставить некому! Николаев расспросил, вначале машинально, дома так слушал, в пол-уха, но почти сразу стал слушать всерьёз, и понял — да, действительно, достижение. И похвалил, искренне и от души. И, похоже, Дарья этому обрадовалась больше, чем своим достижениям.
— Её редко хвалили, — подтвердила Мария, отправив Дарью на кухню, чай готовить. — Дома из неё отличницу растили. Чтобы кругом пятёрки, чтобы вела себя примерно. Чуть что — выволочка. Только на праздники и позволяли малость побеситься. Ну, она и тут начала себя поначалу так же вести. Чем больше слушалась, тем больше ругали. Причём все или ругали, или поучать начинали. Тётя Надя говорила, первые полгода сладу с ней не было, чуть что — скандалы, истерики. Я потом посмотрела, послушала её, и сказала: перестань. Зачем стараться всех слушаться? Ты же не глупая девочка? Давай будем своей головой думать учиться. Мне, говорю, тоже надо учиться — давай вместе, так легче. Так и решили. Через два месяца её уже не узнать было. Только вот тётя Надя не умеет хвалить. Ругать умеет, хвалить — нет. Ну, у всех в голове свои тараканы.
Дарья появилась в гостиной.
— У меня всё готово, — пояснила она.
* * *— Вот, — Дарья повернула компьютер так, чтобы остальные видели, что на экране. — Эта программа умеет лица на фото распознавать. Видите? А вот теперь смотрите: это снято на Юрге, когда мы там утром были. А вот это — когда в обед, второй раз. Ну, третий неинтересно, там всё так же, как во второй. Видите?
— С ума сдуреть, — прошептала Мария. — Серёжа, смотри! Точно! Вот этот мужчина утром работал в буфете. Грузчик, или как это называется. А во второй раз то же лицо, но уже начальник вокзала. И сколько таких?
— Я насчитала тридцать восемь человек, — пояснила Дарья. — Но мы же в город далеко не ходили. Понимаете? Люди те же, пусть даже работа у них другая. Очень много тех же людей!
— Я тоже помню, что постоянно видела те же лица, — задумалась Мария. — Но сколько их было, не помню. Но Феде это понравится. Одно дело, когда вроде бы помнишь, другое дело, когда можно самой фото увидеть. А она не ошибается? Ну, программа?
— Может ошибаться, — согласилась Дарья. — Смотри, я тебя сегодня снимала, пока домой шли. Помнишь? И освещение разное, и очки ты надевала, и рожи корчила, я специально просила. Всё равно она тебя узнала.
— Умница! — Мария обняла её за плечи, встав за стулом. — Ты у нас сейчас главный спец по компьютерам. Кроме шуток. Федя так же скажет, вот увидишь.
— А это что за папка? — Николаев указал на солидной толщины папку, которая лежала на окне.
— Это всё, что я набить успела, — пояснила Дарья. — Почитайте, оба, ладно? Так гораздо удобнее читать.
— Так, конец рабочего дня, — распорядилась Мария. — Даша, ну давай без этого! Если силы ещё есть, учи нас. Меня без вопросов, а Серёжу — если захочет. Садись и рассказывай. Просвещай!
Дарья повеселела. Видно было, как трудно ей отойти от компьютера, а тем более выключить его.
* * *Мария ушла вначале к Дарье, а в половину двенадцатого появилась в их с Николаевым спальне.
— Я иногда буду там до утра оставаться, — пояснила Мария. — Или уходить с ней, повеселиться где-нибудь. Без тебя. Без обид, да? Ей в самом деле не с кем поговорить. Ну, о некоторых вещах. Ну и вообще, мы с ней привыкли устраивать себе вечеринки. Оттягиваться, чтобы тётя Надя не знала.
— Хорошо, — согласился Николаев. — Конечно, без обид.
— Врёшь, — Мария улыбнулась. — Обижаешься. Но я тебе нужна, и ей нужна, и себе самой. Иногда хочется быть одной, понимаешь? И я буду одна, когда мне это нужно. И ты, если нужно что-то, позарез, просто делай, и всё. Мы уже все взрослые.
— Что, делать что угодно? — не удержался Николаев. Мария села к нему на колени и взяла за плечи.
— Ну, и зачем меня злить? — спросила она минуты через две пристального взгляда в глаза. — Я же не ошибаюсь, ты назло мне ничего делать не будешь. Давай так: если ты не в духе, или я не в духе, лучше спать в разных комнатах. А будешь обижаться — будешь спать один, пока не поумнеешь.
— Договорились, — Николаеву вновь стало стыдно. И Мария, похоже, это заметила.
— Умница, — поцеловала его. Достала из кармана халата яблоко, показала Николаеву и спрятала под подушку. Рассмеялись оба.
— У меня много причуд, — она отстегнула заколку для волос и отпустила те на волю. Когда увидел её в первый раз, подумал Николаев, удивился — почему стрижётся почти наголо, ведь такая роскошная причёска поначалу. Теперь, кажется, понимаю. — Ты меня слышишь? Я тебе говорю! У меня много причуд. Придётся терпеть. И вот тебе первая причуда: если я чего-то хочу, то говорю простыми словами. Не стесняюсь, в общем.
* * *В половине второго ночи он проснулся — и понял, что Мария сидит за столом, за компьютером. Какие тихие клавиши! И не слышно.
— Дневник веду, — Мария присела на диван. — Всё записываю. Раз карточки переносятся, лучше записывать. А то я уже забывать начала кое-что. Так, без рук! Я девушка капризная! Что это вдруг, так прямолинейно?
— …Папа у меня при советской власти большим человеком был в обкоме, — Мария прижалась к его плечу, сидя на его коленях. — Когда всё началось, они с друзьями быстро всё поняли, и приподнялись так, что другим не увидеть. Я одна у них, у папы с мамой. Не знаю, какие у них планы на меня были, только денег давали много, но присматривали, чтобы не дурила. Тебе, наверное, столько не снилось никогда денег, сколько мне давали. Но я всё-таки не совсем дура была — папа всё рассказывал, как он из грязи в князи. Он же из деревни родом, в город сам уехал, в восемь лет, за год до войны. И сам всего добился. Ну и пошёл в гору по партийной части. Ну, а я чем хуже?
Я всё думала, почему они ещё детей не завели. Может, получились бы парни, им бы мозги и компостировали. А он меня то своему бизнесу пытался учить, то ругал, что мозги куриные, и вообще не тем местом думаю. Мама тоже — выросла в бедности, так и осталась такой, то благотворительностью занималась, то покупала всякую хрень, дома повернуться негде, сплошь хрусталь и ковры. Домой придёшь — все вроде дома, а друг друга не замечаем. Такая вот дружная семья. Они меня в отдельную квартиру отселили, чтобы я им своей личной жизнью настроение не портила.
А здесь меня сразу — мордой в грязь. Как меня Даша спасла, я долго в себя прийти не могла. Всё как во сне. А потом поняла, что всем остальным мои понты по барабану. Ну кто я здесь? И что им до моего папы? Это он там мог до кого угодно дотянуться, и купить, что хотел. Без дураков! Потом, это ж не я так приподнялась, а папа. А сама, потом только поняла, так толком ничему не научилась. Злилась жутко, ведь лучше всех ко мне относились те, кого папа только быдлом и называл. Так вот и пришлось переучиваться…
