Катарина Керр - Чары тьмы
— Доброе утро, — заговорил Даннин. — Что там с кроликами, госпожа?
— О, у Рикко очень хорошо получается ставить на них силки с этими проволочками, которые он всегда носит с собой, поэтому я говорила, что ему, не исключено, удастся поймать в капкан для меня и несколько, вепрей.
Еще меньше Даннину понравилось то, что она использовала уменьшительное имя.
— Ты этому обучился на ферме? — ехидно спросил Даннин.
— Да, лорд, — ответил Рикин. — Если рождаешься сыном фермера, то обучаешься многим вещам. Например, как отличить чистокровную лошадь от клячи.
— Что ты имеешь в виду? — Даннин положил руку на рукоять меча.
— Только то, что сказал, — и Рикин коснулся своего оружия.
Выругавшись, Даннин выхватил меч. Он увидел, как блеснул металл, затем что-то обожгло ему кисть, и меч вылетел у него из руки. Ругаясь, он отступил назад — как раз в тот миг, когда Гвенивер шлепнула по руке Рикина тупой стороной меча. Она достала меч быстрее, чем они оба.
— Боги, да вы спятили! — воскликнула девушка. — Я убью первого из вас, кто еще раз начнет подобное, даже если меня за это повесят. Вы поняли меня?
Рикин повернулся и убежал в казармы. Даннин потер ноющее запястье и, хмурясь, смотрел на удаляющуюся спину Рикина, пока Гвенивер не коснулась его груди острием меча.
— Если ты станешь посылать его на заведомо невыполнимые задания и он погибнет, то я убью тебя.
Отказываясь отвечать, Даннин поднял свой меч с булыжников. Только тогда он заметил толпу зевак, которые глазели на происходящее, лыбились и несомненно радовались тому, что бастард получил по заслугам.
Даннин отправился назад в дан и побежал наверх в свои покои. Он бросился на кровать и лежал там, трясясь от ярости. Затем ярость медленно прошла, сменившись холодной безнадежностью. Ну значит так; если сука предпочитает своего вонючего фермера, то пусть его получит! Богиня накажет их достаточно быстро, если они спят вместе. Даннин со вздохом сел, понимая, что, скорее всего, они не делают ничего подобного. С этой минуты придется держать свою ревность в узде, сказал он себе, чтобы не поддаться постыдной ярости — даже более сильной, чем похоть.
Остальную часть дня Рикин избегал Гвенивер, но во время вечерней трапезы в большом зале обнаружил, что следит за ней, сидящей на возвышении вместе с другими господами благородного происхождения. Было настоящей пыткой вспоминать, как он опозорился перед ней. Он забыл Богиню. Это оказалось так просто — мгновение он думал о Гвенивер только как 6 женщине. То, что Даннин допустил ту же ошибку, не служило ему оправданием. Богиня приняла Гвенивер и отметила ее. Так обстоят дела. Так и никак иначе. Закончив ужин, Рикин взял вторую кружку эля. Он медленно пил, размышляя о том, что должен сделать в свое оправдание — не перед Гвенивер, а перед Богиней. Он не испытывал желания умереть в следующем сражении, если Она захочет видеть его мертвым.
— Возвращаешься в казарму? — спросил Дагвин. — Мы могли бы сыграть в кости.
— Скоро приду. Я хотел поговорить со старым травником.
— О чем?
— Это тебя не касается.
Дагвин пожал плечами, встал и ушел. Рикин не вполне понимал, с чего он решил, будто Невин знает о Черной Богине. Но старик казался таким мудрым, что следовало попробовать. Невин заканчивал трапезу и был увлечен разговором с начальником склада вооружений. Рикин решил подождать, пока он не закончит, а затем последовать за ним. Один за другим остальные члены отряда клана Волка уходили из-за стола, пока Рикин не остался в одиночестве. Он взял третью кружку и снова сел, проклиная начальника склада вооружений за то, что тот так долго говорит.
— Капитан? — произнес кто-то у него за спиной.
Это был лорд Олдак. Он стоял, засунув большие пальцы за пояс с ножнами. Хотя Рикин так никогда и не простил его за то, что назвал Гвенивер девкой, он встал и поклонился.
— Мне хотелось бы поговорить с тобой.
Рикин последовал за ним через черный ход в прохладный двор. Они стояли в круге света, падавшего из окна. Олдак подождал, пока две служанки пройдут мимо, чтобы те не услышали их разговора.
— Что вы сегодня не поделили с лордом Даннином? — спросил Олдак.
— Прошу меня извинить, но это не ваше дело.
— О, несомненно, не мое. Простое любопытство. Один из пажей сказал, что лорд Даннин оскорбил их святейшество и ты ее защищал.
У Рикина возникло искушение соврать и позволить распространиться менее постыдному рассказу, однако он не поддался ему.
— Нет, лорд, это неправда. Я сказал кое-что, что лорд Даннин неправильно понял, и моя госпожа вмешалась.
— Ну, наш бастардик — определенно очень обидчивый, не правда ли? — Странно, но Олдак выглядел разочарованным. — Я просто поинтересовался.
Когда Рикин вернулся в зал, то обнаружил, что Невин уже ушел. Ругая про себя Олдака, Рикин отыскал пажа, который сообщил ему, что старик отправился в свои покои. Рикин заколебался, опасаясь беспокоить человека, про которого все говорили, будто он обладает двеомером, но в конце концов если он немедленно должным образом не умилостивит Богиню, то его жизнь подвергнется большой опасности. Поэтому Рикин незамедлительно отправился в покои Невина, где нашел старика, сортирующего травы при свете лампы.
— Добрый вечер, — поздоровался Рикин. — Могу ли я поговорить с вами?
— Конечно, парень. Заходи и закрой дверь.
Поскольку у Невина был только один стул, Рикин неловко замер у стола, глядя на сладко пахнущие травы.
— Ты плохо себя чувствуешь? — спросил Невин.
— Нет, я пришел не за травами. Вы кажетесь по-настоящему мудрым человеком. Знаете ли вы, примет ли Черная Богиня молитвы от мужчины?
— Почему бы и нет? Бел же слушает молитвы женщин, не так ли?
— Хорошо. Видите ли, я не могу спросить свою госпожу. Я боюсь, что оскорбил Богиню, и точно знаю, что оскорбил госпожу. Поэтому я подумал: может, я сам разберусь с Богиней, поскольку не хочу умереть во время следующей кампании? Очень сложно, черт побери, когда у Нее даже нет настоящего храма, куда я мог бы пойти.
Невин смотрел на него, словно был поставлен в тупик, раздражен и восхищен одновременно.
— Несомненно, Богиня это понимает, — сказал Невин. — В некотором роде Ей не требуется никакого храма, потому что вся ночь — это Ее дом, а тьма — это Ее алтарь.
— А вы случайно не были священником?
— Нет, но я прочитал множество книг о священных вещах.
— А мне случайно не следует что-то пожертвовать Ей? Кажется, боги любят это.
— Любят, — Невин с минуту размышлял с чрезвычайно серьезным видом. — Я дам тебе немного корня мандрагоры, потому что он напоминает человеческую фигуру и обладает двеомером. Ты должен отправиться к реке поздно ночью, бросить корень в реку, а затем помолиться Ей и попросить Ее, чтобы Она простила тебя и взяла его вместо тебя.
