Наталия Шиманская - Дочь Земли
Иссиня-черные кудри волной рассыпаны по плечам. Глаза цвета мрака неестественно светятся. Губы кажутся слишком красными, даже на фоне смуглого лица.
Мужчина растягивает рот в ядовитой улыбке. Голос у девушек пропадает. Они явственно видят длинные заостренные клыки.... Неожиданно ступор отпускает Яну.
- Зараза! - орет она вне себя. - Я тебя узнала, сволочь! Это ты в кафе приперся с той девчонкой, извращенец паршивый! Чтоб ты сдох, гад! Таких, как ты, кастрировать надо, не раздумывая!..
Он продолжает улыбаться, покачивает головой.
- Вот у тебя и будет сейчас такая возможность, человечек... хотя... нет. Надо по справедливости. Пусть все рассудит господин случай.... Ребята, вы не против?
По лесу проносится шум, внезапный порыв ветра гнет ветви, осыпает листвой. И так же неожиданно стихает.
Одним незаметным глазу движением мужчина оказывается рядом. Поднимает обеих за шиворот и буквально выбрасывает из машины. Яна кубарем катится по холодной колючей траве, ударяется о ствол. В ногу втыкается острая боль. С трудом, цепляясь за дерево ногтями, она приподнимается, садится. Пробует пошевелить ногой. Не сломана, похоже, просто сильный ушиб.
Рядом ощущается какое-то движение. Она вскидывает лицо. Замирает. Из окружающей тьмы выступают высокие грузные силуэты. Прямо у её плеча, с глухим ударом, опускается исполинская черная нога, покрытая блестящей короткой шерстью. Огромное копыто по контуру слабо светится, или отсвечивает отраженным лунным светом. Перед лицом зависает массивная вытянутая морда. Бледно-голубые глаза дышат холодом и злом. Громадная лошадь надменно фыркает на девушку. Потом поддевает её передней ногой и толкает в центр поляны, к лежащей в беспамятстве Лизе. Яна подползает к подружке, обхватывает её, прижимает к себе. В ужасе, молча, взирает на животных. Они выглядят, как пришельцы из потустороннего мира, или - скорее - ада! Их несколько. Пятеро, не меньше. Они расхаживают вокруг, подергивают гривами, переступают с ноги на ногу, с шумом втягивают воздух ноздрями, тянут к ней головы. Яна чувствует - они настроены крайне враждебно, но их что-то сдерживает... или - кто-то?
Мужчина неторопливо входит в круг. Останавливается напротив. Скрещивает руки на груди. Лиза, наконец, приходит в себя. Закашливается, садится, бессмысленно хлопая глазами. Обводит поляну мутным взглядом.
- Ло-лошадки! - Заикаясь, выговаривает.
Ближняя лошадь снова фыркает, злобно оскаливается. Яна чувствует, что сходит с ума. У животного пасть полна даже не зубов, а треугольных отточенных лезвий в несколько рядов, как у акулы.
- Вот тебе и выбор, хозяин. - Голос возникает, будто в самой Яниной голове, но тут же приходит страшное осознание: как это не дико и не бессмысленно, но это сказано ею, лошадью! Яна держится двумя руками за голову, речитативом повторяет: 'Господи, Господи, Господи!..' Может, она уже свихнулась и сейчас просто бредит?!
- Согласен! - Слово летит, как камень.
Сразу же, мощные челюсти хватают Яну за ворот и, как щепку, швыряют ему под ноги. Лежа ничком, скрючившись, она видит: звери тесно обступают Лизу. Тот же конь, что отбросил её, цепляет девушку зубами за плечо. Поднимает высоко в воздух. Отчаянный тонкий крик катится лесом, затихает, опять разрывается болью и ужасом. Лошади перебрасывают её друг другу, как мяч. В очередной раз, одна хватает за руку и, с жутким хрустом, отрывает конечность. Крик несчастной жертвы переходит в безумный вой. Как по команде, все животные вцепляются в тело и, рывками, с хлесткими хлюпающими звуками, раздергивают его на части. Кровавые брызги разлетаются по всей поляне, падают Яне на лицо, на руки, на одежду. С громким чавканьем, звери пережевывают и заглатывают окровавленные ошметки, еще минуту назад бывшие человеком. В кругу остается только небольшой круглый предмет. Присмотревшись, Яна видит, что это - голова.
Девушка перекатывается на спину и начинает визгливо хохотать, дрыгая ногами и извиваясь. Краасс наклоняется, поднимает её за волосы. Ладонью наотмашь бьет по лицу. Яна замолкает. Смотрит на него остановившимися бессмысленными глазами.
Несколькими короткими движениями рагезт срывает с нее одежду. Опять толкает наземь. Начинает неспешно раздеваться сам. Итраны подходят, окружают их живою стеной, опускают головы, стоят неподвижно. Ночное эхо разносит плачущие жалобные стоны и сухой шелест агонизирующего дыхания. Наконец, все затихает. Единороги отступают, расходятся.
Краасс распрямляется, встает. С кривой ухмылкой трогает носком то, что осталось от Яны. Разглядывает. Потом пинает, отворачивается, простирает руки в стороны, обращая лицо к лунному диску.
- Алира.... Малышка.... Моя девочка.... До чего ж они все мне надоели!!! - В его голосе сквозит настоящая тоска. Взгляд неподвижен. Глаза расширены.
Невесомый серебристый туман вьется вокруг него, превращаясь в изгибы и складки легкой блестящей ткани. Пару минут спустя - он уже в эластичном, облегающем комбинезоне и мягких высоких сапогах-мокасинах.
Не глядя, рагезт переступает через мертвое, изломанное тело, идет вперед, не оглядываясь. Шаг ускоряется, переходит в бег. Лес летит навстречу, деревья сливаются в неясные тени, гнутся от ветра. Он легко перемахивает кустарники, в молниеносном прыжке преодолевает ложбины и овраги. В очередном коротком полете его облик меняется. Гарпия упруго приземляется по другую сторону глубокого ущелья и продолжает свой неистовый бег. Сбоку раздается топот. Трансформера нагоняет итран. Вытянувшись в одну линию, воплощением стремительности и силы, единорог буквально стелется над землей. Они равняются. Гарпия виляет в сторону, планирует ему на спину, превращается в человека. Взрывая траву могучими копытами, итран заходит на круг. Накренясь параллельно земле, он мчит по стволам вековых елей, высекая из них копытами огненные брызги. Выше, еще выше, пока не вырывается наверх, к небу. По волнующимся пушистым кронам, как по зеленому ковылю степи, он несется в бешеной гонке, словно призрачный всадник апокалипсиса. Покуда не теряется на залитом лунным сиянием горизонте....
* * *
- Маленькая противнючая соня! Сколько можно дрыхнуть, в конце концов?! Я уже заколебался тут дорожки протаптывать, а она, знай, подушку обнимает.... Подъе-е-ем!!!
Аля слетела с кровати и вытянулась по стойке смирно. В правом ухе что-то тихо, но назойливо, поскреблось, а потом - с двух сторон - в нее внедрилось чье-то беспардонное хихиканье. Впрочем, чье оно, девочка определила почти сразу и озлилась не на шутку:
- Морфей! Ты что, совсем спятил, так пугать?! А ну, вылазь, сейчас же!.. И как ты только пробрался сюда, не пойму.
