Елена Федина - Королева воскресла!
Я как во сне встала, дошла до стены и села в жесткое, вырезанное из дерева кресло. Такие кресла вырезал брат Плиний, в прошлом краснодеревщик.
Святой Робин начал без предисловий.
— Чтобы научиться прощать, Юлиана, нужно понять, что добро и зло — две стороны одной медали. Абсолютного добра, как и абсолютного зла не бывает.
Он был в длинной черной рясе, высокий, плечистый, совсем еще не старый, хотя и с сединой в бороде и в висках. Я грешным делом подумала, что в молодости, наверно, женщины не давали ему прохода, но потом вспомнила, что он читает мысли и даже покраснела от этого.
— Человек — существо странное и противоречивое, — продолжал Святой Робин, — прежде, чем осуждать других, вспомни сначала себя. Разве ты, Юлиана, изначально не добра? Разве в радость тебе чужие страдания? Однако, это ты убила юную девушку, и родители ее вправе тебя возненавидеть, если узнают, в ем причина.
— Вы хотите меня убедить, что я — чудовище, Святой отец? Я и сама это знаю!
— Я хочу втолковать тебе, что всё не так просто. Ведь ты еще и лечишь, и счастлива от этого, — тут он улыбнулся, — правда, неумело, но я тебя могу научить. В общем-то, любой человек может спасти добром и убить ненавистью, если только сильно захотеть. Просто у тебя всё очень ярко выражено, потому что ты прошла через иные измерения, через загробный мир, ты связана с ним и обладаешь чудовищной силой. С тебя и спрос особый, Юлиана.
— Я понимаю. Я и хочу научиться собой владеть. А как тут совладаешь, когда нас трое! Я полтора года жила в теле Жанет, Мария-Виктория жила в моем теле, теперь мы все перемешались… Я даже не знаю, кого я люблю!
— Поверь мне, — отец Робин подошел и погладил меня по голове, — такое бывает со всякой женщиной, в каждой из вас живет и бог, и дьявол, и никогда в одном мужчине не будет всего, чего бы вам хотелось. Это причуды любви. Обыкновенной человеческой любви. А колдун Висконти здесь ни при чем.
— Висконти?! — у меня даже руки задрожали, когда я услышала это имя, — вы знаете Висконти?
— О, как ты его ненавидишь, — усмехнулся Святой Робин.
— Я раздавлю его как клопа, — сказала я решительно, — пусть он только попадется мне!
— За что? — спросил он спокойно.
— Вы же знаете!
— Вот видишь. Ты ненавидишь, еще не разобравшись. Не будь он так силен, он бы уже скончался от твоей ненависти.
— В чем тут разбираться? Он зло. Воплощенное зло! И я избавлю от него белый свет, и мне еще спасибо скажут!
— Не волнуйся так, — сказал отец Робин, — а то погода совсем испортится.
Он налил мне воды в кружку и заботливо поднес к губам. И мир перевернулся. Мне показалось, что меня затянет сейчас в черную воронку, что голова моя лопнет от прихлынувшей в нее крови, что сердце мое остановится и разлетится на клочки! Я узнала его руки. Красивые, почти женские руки…
Зубы мои застучали о край кружки. Он как будто не заметил, что меня трясет, спокойно отошел и сел в деревянное кресло. Всё такой же благородный и величественный.
"Уничтожу негодяя!" — подумала я, кусая губы. — "Так вот, где ты скрываешься все шесть лет, Висконти! Что ты мне тут болтаешь о добре и зле, подлый притворщик!"
— Перестань, — сказал он устало, — у меня от тебя уже голова болит. У тебя очень сильные эмоции.
Я хотела что-то ответить сгоряча, но в это время без стука ворвался Лесли.
— Юлиана, что случилось?!
— Познакомься, — я усмехнулась и кивнула на отца Робина, — это Висконти.
Лесли что-то свистнул по-птичьи и подошел ко мне.
— Из тебя получится неплохой колдун, Лесли, — сказал Висконти, — у тебя есть к этому способности. Мой брат уже кое-чему научил тебя, не так ли?
— Он читает мысли, — пояснила я, — так что не удивляйся.
— Я уже удивился.
Вслед за Лесли вошли сестра Мартина и сестра Глория. Мартина на что-то жаловалась, а Глория держала ее под руку.
— Иди сюда, — сказал Висконти ласково и посадил Мартину на скамеечку у своих ног.
Он погладил ей лоб, посмотрел в глаза, посоветовал что-то на прощание, и она ушла совершенно спокойная и просветленная.
Висконти взглянул на меня, воплощенное зло и воплощенное добро в одном человеке. Разум отказывался это понять.
— Ты хорошо защитился, Висконти, — сказала я, — если я уничтожу тебя, на кого останутся все твои убогие и несчастные? Ты им нужен, хоть ты и миф. Нет Святого Робина! Есть просто колдун, которому захотелось поиграть в добро. И он создал Приют, и он прикинулся Святым, и ему это так понравилось, что он и сам уже забыл, кто он.
— Ты искупаешь свои мелкие грехи, Юлиана, — усмехнулся он, — а я искупаю свои большие. Это мое право.
— Тогда зачем же два года назад, зимой, ты ездил в Безмолвный монастырь?!
Я послала ему столько злости со своим вопросом, что его даже передернуло от боли.
— Затем, — сказал он, сцепив руки, — что это был единственный способ тебя спасти… Уймись, я устал от тебя.
— Меня спасти? — не поняла я.
— А ты никогда не думала, что было бы с тобой, если бы не это?
— Я думала, что хуже быть не может.
— Ты жива. Ты сильна. Ты прекрасна. Ты любима. Чего тебе не хватает? Трона? Но даже я не мог предвидеть, что ты откажешься от него добровольно! А, кажется, всё рассчитал…
— Разве можно рассчитать чужую судьбу? — проговорила я, запутавшись окончательно.
— Как видишь, нельзя. Но что-то предвидеть можно. И изменить что-то можно. Лесли, я вижу, тебе это интересно? Если хочешь, я всему тебя научу. У тебя получится.
— Дело не во мне, — сказал Лесли взволнованно, — я вижу, ты всё можешь, Висконти… сделай ее королевой. Она должна быть королевой! Наколдуй что-нибудь, черт возьми!
— В этом нет необходимости, — Висконти пожал плечом, — она будет королевой через пять минут. Но это не моя заслуга.
— Что это значит? — спросила я почти с возмущением, мне совсем не нравились такие шутки.
— Ждите, — усмехнулся Висконти.
Через пять минут в дверь влетел Зарих, за ним Алигьери и чернобородый барон Оорл. Я даже ахнуть не успела.
— Где она?!
Меня закружило по комнате и обдало запахом лисьих шкур и конского пота.
— Юлия!.. Я думал, мы вас догоним, мы даже видели ваши следы на тропинке!
— Откуда ты взялся, боже мой?!
— Ваша старуха сказала, что вы ушли с вещами. Алигьери догадался, что ты пошла к Святому Робину… Юлия… больше никуда от меня! Слышишь? Никуда!
Еще какое-то время мы ошалело друг друга рассматривали, я — его постаревшее, со складками меж бровей лицо, он — мои седые волосы и впалые щеки. Время нас не украсило.
— Мой бедный король, — сказала я, — как же ты будешь воевать без надежных союзников?
