Егор Чекрыгин - Странный приятель
— Ну парни, а вы и впрямь…! — Радостно щерил гнилые зубы Йоовик, слегка приобнимая своих подчиненных за плечи. — Когда вы палить-то начали. Ну думаю — хана. Обделались салаги по полной, и сейчас тут всех без разбора положат. — Пуля-то она не больно разбирает кто свой кто чужой… Но вы по всему видать ложкой мимо котелка не промахиваетесь! Это ж надо, с такой-то точностью вражин выцеливать… Да еще и в темноте, да посередь драки! Кто б мне еще вчера сказал — сам бы у вас мушкеты отобрал, от греха подальше. А вы вона как!!!
А тебе Ренки, от меня особое спасибо. — Кабы не ты, оттащили бы сегодня утречком старину Йоовика в сторонку — ворон да червей кормить. А как ты того, который в темноту прыснул… да про такой выстрел только сказки рассказывать.
В общем вы ребята молодца… По три трупака за вами числится, — достойный результат. Тока вот что — осталась у вас пара дел незаконченных… Пойдем, доделаем.
С этими словами Йоовик слегка развернул приятелей, и указал Ренки на лежащее на земле тело… Тело, из бедра которого был вырван здоровый кусок мяса…
— Добей! — Коротко приказал Йоовик, ставшим внезапно ледяным голосом.
— Но, я, не, — Замотал головой Ренки. — Это ведь не… — Продолжал растерянно лепетать он, с ужасом глядя как поднимается и опускается грудная клетка у лежащего без сознания человека. — Можно же взять в плен… Выкуп… Деньги… Тебе ведь нужны деньги?!
— Если бы и можно было его до нас живьем довезти. — Так же угрюмо и жестоко ответил Йоовик. — То выкуп все равно бы не получили… Не той мы масти, чтобы за благородных выкуп получать… Да и не в этом суть… — Добей! На вот тебе мой мушкет, коли шпагу марать не хочешь. Посмотри ему в лицо чтобы запомнить, и вот сюда вот… Под третью пуговицу… Особо-то и давить не придется — мушкет тяжелый, а штык острый. Только бочком-то его разверни, чтобы промеж ребер скользнул…
… Ну Ренки, давай. — Сам подумай — ему ведь только и остается что сплошные муки. Коли мы уйдем его живым оставив, через час лисы на вороны им займутся… Еще теплого, живого обгладывать начнут… Ты бы хотел, чтобы тебя живьем жрали? — Вот и его от этого избавь. И в лицо, в лицо смотри, глаз-то не закрывай… Ну давай…
Завороженный странным тоном, которым говорил Йоовик, Ренки нажал на приклад мушкета, что держал в руках, и штык с легкостью вошел в грудь раненного, кажется даже будто слегка повизгивая от радости и нетерпения, при трении о ребра.
— Ну вот и молодца… — Удовлетворенно заметил Йоовик. — Нат-ко, выпей из фляги… Эй-эй… глоток-другой и хватит. Винишко-то непростое, по мозгам бьет почище картечного залпа. А нам еще отсюда сматываться. И так трое раненных, нам только тебя еще нести не хватало… Я вам потом ребята, в лагере, по целой фляге такого винца выставлю — хоть вусмерть упейтесь — претензий не будет.
Ну сядь, посиди чуток… Фадиг, пригляди за ним. А ты Готор, пошли за мной… Твой с того краю лежит.
— Да, самому муторно на душе… — Сплюнул на землю Готор. — Вроде и понимаю что все это правильно, и не первый раз уже — а на душе тоска.
Тогда-то, у камней… Все как-то в спешке, в суете, после горячки боя… А тут — Йоовик (кто бы мог подумать что этот гад такое может), — как-то так обставил все… в глаза заставил смотреть…
… Да уж, — несмотря на одержанную победу, и похвалы Йоовика и однополчан, на душе у приятелей было как-то на редкость муторно.
Щадя их чувства, - парочку «молодняка», «старики» отправили «в дозор», пока сами занимаются обдиранием трупов и сортировкой добычи.
— Я все думаю, куда мы катимся… — Глухо сказал Ренки. — Казалось бы только вчера научился взятки давать, а уже раненных добиваю… Кажется Дроут это называл «повязать кровью»?
— Да нет. — Невесело усмехнулся Готор. — Это совсем другое дело. Это, я так понимаю, нас с тобой Ренки, в настоящие солдаты посвящали. Кстати — очень распространенный обычай. — Твои… в смысле — наши, предки еще и скальпы обдирали, уши резали, или там пальцы отрубали… Чтобы трофей на память остался.
Знаешь, еще вчера бы я бы мог тебе несколько десятков различных примеров подобного ритуала привести… Начиная от времен про которые никто уже и не помнит, и заканчивая самыми свежими «разработками». Долго бы мог разглагольствовать объясняя «как», «почему» и «зачем». Но сегодня не стану — тошнит меня что-то от всего этого…
— Так значит мы должны собой гордиться? — С тоской в голосе переспросил Ренки. — Тем что нас приняли в тайный орден убийц?
— Ну — ведь это твоя мечта, — словно бы защищаясь, провел перед собой рукой Готор. — Быть солдатом. А где ты видел солдат, которые не убивают?
А офицер… Он такой же убийца как и простые солдаты… И даже похлеще, потому что отправляет своих подчиненных убивать других, и быть убитыми.
… Может затем этот обряд и проводят, чтобы человек так близко смерть познав — лучше чужие жизни ценить начал?
* * *Ну ты Готор и того… Совсем-то звереть на надо! — Постучав себя костяшками пальцев по голове, ответил Йоовик на предложение новобранца… И как ни странно — на этот раз Ренки был согласен с Йоовиком.
… Собственно говоря, добычи, к большому удивлению Ренки, оказалось как-то удивительно немного. — Вернее — той добычи, что решили забрать с собой победители.
Для Ренки, который и в свои, куда лучшие времена, привык считать каждый грошик, было как-то дико оставлять брошенными посреди пустыни вещи, ценой в месяц, а то и два безмятежной жизни. Шелковые шатры, ковры, расписанный золотом фарфор, походная мебель из драгоценных сортов дерева… — Все это, в раздрызганном и перевернутом виде, было оставлено на месте вчерашнего боя.
Даже большая часть драгоценного оружия, где подчас одна шпага стоила больше всего вооружения целого капральства, и то осталось лежать в лагере… Разве что из рукоятей шпаг и прикладов мушкетов, были выдраны драгоценные камешки, или серебряные и золотые пластинки с резьбой и эмалевыми инкрустациями.
— Эх… — Печально вздыхая прокомментировал это Йоовик… — В кои-то веки так повезло настоящих богатеев грабануть… и то, приходится бросать барахлишко… Проклятая Зарданская пустыня. — Нихрена тут ничего не продашь… Кабы сбагрить все это… да по реальной цене… — Считай каждый из нас мог бы выкупиться из армии да обзавестись неплохим кабачком или лавкой, в каком-нибудь тихом скучном городишке.
Только маркитанты возьмут все это по цене железного лома да поношенных тряпок… Им ведь тоже непросто, в такие дали вещички переправлять… На заставах плати. На таможнях в порту плати, за перевоз плати… За бумаги, по которым все это будет числиться не ворованным, а законно купленным имуществом, тоже плати… А без этого — кирдык! — Донесут куда надо, придут… кто надо… заберут все, да еще и такой штраф наложат что в жизни потом не расплатишься.
