Маргит Сандему - Наказание за любовь
Если бы не это, я, возможно бы, спросила, нельзя ли и нам с ними, чтобы посмотреть, как все будет. Но я отказалась от этой идеи.
Стало ужасно тоскливо, когда я видела их маленькие фигурки, исчезающие вдали.
Мне суждено было встретить моего маленького друга еще раз. Но рассказ об этом еще впереди.
10
В ночь, предшествующую появлению Габриэла в Опдале, произошло много всего интересного.
Халькатла в сне не нуждалась. Но до чего же здорово было иметь собственный номер в гостинице! По правде говоря, ей следовало бы разделить его с Тувой, но было неплохо, что подруга взяла на себя заботы о больном Морагане. Халькатла чуть хмыкнула про себя.
Она ходила по комнате и трогала незнакомые предметы, без устали вертелась перед зеркалом, в котором отражалась в полный рост, с восторгом то открывала, то закрывала краны в ванной — хотя купаться не собиралась — или прыгала на мягкой кровати.
Халькатла на всю катушку использовала все, что могла взять от жизни в те напряженные дни, которые неожиданно выпали ей после совсем не удавшейся жизни много-много лет тому назад.
Большие окна, которые были теперь в каждом доме, завораживали ее с того самого момента, когда она вновь оказалась среди людей, пробудившись от своего многовекового сна. И сейчас она тоже подошла к окну в комнате и выглянула на улицу. Была ночь, но уже вот-вот должно было наступить утро, так что она прекрасно могла разглядеть все, что было снаружи. Она потрогала стекло, пытаясь понять, из чего оно, и ей была приятна его гладкая прохлада.
Внизу у гостиницы стоял Руне и рассматривал мотоцикл. Халькатла немедленно попыталась открыть окно и обнаружила, наконец, защелку. Немного повозившись, она распахнула окно.
Подумать только, что они только сейчас могут! В ее время не было ничего, кроме бычьего пузыря над оконным отверстием.
— Руне! — позвала она громким шепотом.
Он повернул голову и стал смотреть на окна второго этажа и, наконец, увидел ее.
— Поднимись ко мне, — загадочно прощебетала она. — У меня такой замечательный номер!
Руне помотал головой и вновь сосредоточился на мотоцикле.
— Ну, иди же сюда! Мне так одиноко!
Он задумчиво посмотрел на нее.
— Тебе всегда одиноко, — сказал он, как бы подтверждая это самому себе. — И я знаю, каково это. Но нет! Марко это бы не понравилось!
Черт побери! Халькатла захлопнула окно. Но ведь эта проклятая ходячая добродетель — Марко — сейчас спит. А Руне и она, чужие в этом мире, обречены на бодрствование.
В ведьминых глазах Халькатлы зажегся дьявольский огонек. Хихикая от нетерпения, она снова посмотрела на себя в зеркало. Она была красива, по-настоящему красива, она и сама видела это. И эта красивая, простая туника была самой стильной тряпкой, которая у нее была когда-либо. Она совсем не похожа на мешковатые лохмотья, которые ей приходилось носить в долине Людей Льда. Она приподняла подол туники. Под ней ничего не было. Да, и там, внизу, она тоже была ничто. Ее никогда еще не любил ни один мужчина. Ей даже и близко от мужчины не довелось никогда побывать.
Марко был недосягаем и неприступен. Она это знала. Но Руне?..
Она была вынуждена сознаться самой себе, что Руне вызывает у нее чудовищное любопытство. Неужели он весь из дерева, или же у него…
Нет, она не будет произносить никаких нехороших слов, Марко все равно, так или иначе, влияет на нее. Но чувствует ли Руне что-нибудь, когда она рядом? Может, это у него деревянная палочка? Или же у него там вообще ничего нет? На этот вопрос она не могла ответить.
Но как раз сейчас она собиралась это выяснить!
Пока она все еще среди живых, ей надо найти себе мужчину. Внутренний голос подсказывал ей, что Руне едва ли тот, кто ей нужен, но, черт побери, другого-то никого нет!
Она тихо выскользнула из гостиницы.
Он все еще был во дворе. Сидел на корточках, прислонившись спиной к перилам.
— Халькатла, что это ты делаешь здесь на улице?
— Лучше спросим: а что ты здесь делаешь?
— Разумеется, вас охраняю! МЫ нигде не можем чувствовать себя в безопасности, хотя нам и удалось отправить Тенгеля Злого на юг. Ведь у него много помощников.
— Премного благодарна, сама знаю. А правда, я молодец, что задурила ему голову настолько, что он уехал?
— Большой молодец, — сказал Руне серьезно. Она огляделась, показав рукой куда-то наверх:
— Но здесь-то ты почему стоишь, ты же никого здесь не увидишь! Пошли, давай поднимемся в ту рощицу! Там мы прекрасно сможем видеть и дорогу, и двор, и вход в гостиницу.
Он посмотрел по сторонам и неохотно должен был признать, что она права.
— Иди в дом, Халькатла, я сам обо всем позабочусь.
— Почему это? Мы двое так одиноки в этом незнакомом времени. Почему бы нам не быть одинокими вместе?
— А ты не замерзла? Уж больно легко ты одета.
— Замерзла? Когда это духи мерзли?
— Ты не дух, Халькатла, ты гораздо больше. Ведь ты же настоящая, ты материализовалась. А духи не такие.
— Некоторые. Да плюнь ты на это, я, во всяком случае, совершенно не мерзну, и мне еще никогда не было так интересно. Самое печальное то, что я была вынуждена пообещать Марко не прибегать ни к каким ведьминским штучкам. И это глупо.
Они направились к холму. Руне был чем-то обеспокоен, а Халькатла пребывала в возбуждении, дрожа от нетерпения. В ней не было той нежности, которая отличала отношения между Тувой и Яном. Халькатла была ведьмой, ею же и осталась. На самом деле по сути своей она была похожа на Суль, в ней не было только интеллигентности Суль и той утонченности, которая объясняется хорошим воспитанием и образованием. Халькатле приходилось в основном самой себя воспитывать. Обе были на стороне сил зла, но отошли от них, когда слишком хорошо узнали, что такое душевная боль. Было совершенно очевидно, что у Халькатлы свои недостатки. Ни она, ни Суль не смогли полностью избавиться от страсти к проделкам.
А сейчас Халькатлу ужасно интересовал Руне, и он прекрасно об этом догадывался.
У Халькатлы не было никаких комплексов — в отличие от Тувы она отлично знала, что привлекательна. Но поддастся ли ее чарам такой, как Руне? Ее это крайне интересовало.
Они поднялись на холм и встали за деревьями. Видно и правда замечательно, отсюда просматриваются все дороги к гостинице.
Безо всякого смущения она спросила:
— Как ты считаешь, я красивая?
— Конечно, — медленно ответил он скрипучим голосом.
— А как ты думаешь, я соблазнительная? Ты что-нибудь чувствуешь, когда на меня смотришь?
— Что ты имеешь в виду?
— Да ладно, не будь таким недогадливым! У тебя… Нет, я не должна так говорить. Но скажу по-другому: ты меня хочешь? Ведь это же вполне приличное выражение, даже для Марко? Хочешь?
