Джон Толкин - Сильмариллион
Глава 16
О Маэглине
Арэдэль Ар-Фейниэль, Белая Дева нолдоров, дочь Финголфина, жила в Нэврасте со своим братом Тургоном и ушла с ним в Тайное Королевство. Но она устала от охраняемого града Гондолина, чем дальше, тем больше желая вновь скакать по зеленым лугам и бродить в лесах, как было привычно ей в Валиноре; и, когда со времени окончания постройки Гондолина минуло две сотни лет, она обратилась к Тургону с просьбой дозволить ей уйти. Тургон не хотел соглашаться на это и долго отказывался, но, наконец, сдался и сказал так:
— Ступай, если желаешь, хоть сердце мое и противится этому: я провижу, что злом обернется это для нас обоих. Но уйдешь ты лишь навестить нашего брата Фингона, те же, кого я пошлю с тобой, возвратятся оттуда в Гондолин. Арэдэль, однако, возразила:
— Я сестра твоя, а не слуга, и ты не запретишь мне идти, куда я хочу. Если же отказываешь мне в свите — я уйду одна.
— Я не отказываю тебе ни в чем, что имею, — отвечал Тургон. — Однако, я желаю, чтобы никто из знающих дорогу сюда, не жил вне этих стен. И если я верю тебе, сестра моя — я не верю, что другие тоже смогут уследить за своими речами.
И Тургон велел троим из своей свиты сопровождать Арэдэль и, если они сумеют уговорить ее, отвезти ее к Фингону, в Хифлум.
— Будьте бдительны! — добавил он. — Ибо, хотя Моргота еще сдерживают на севере, есть много опасностей в Средиземье, о коих сестра ничего не знает.
Потом Арэдэль выехала из Гондолина, и с ее отъездом стало тяжко на сердце Тургона.
А она, подъехав к броду Бритиах на реке Сирион, сказала спутникам:
— Повернем теперь на юг, а не на север, ибо я не желаю ехать в Хифлум; сердце мое жаждет отыскать моих давних друзей, сыновей Феанора.
И так как переубедить ее не удалось, они повернули на юг и попытались войти в Дориаф. Но стражи не впустили их, ибо Тингол не потерпел бы, чтобы нолдоры — кроме его родичей из рода Финарфина — проникли за Завесу, и менее всего друзья сыновей Феанора. Потому стражи границ сказали Арэдэли: "В земли Целегорма, куда стремишься ты, дева, ты не сможешь проехать через владения Тингола; придется тебе объехать Завесу Мелиан с севера или с юга. Быстрейший путь — по тропе, что ведет на восток от Бритиаха через Димбар и вдоль северных границ Дориафа, пока не минует Моста через Эсгалдуин и не приведет в земли за Холмом Химринг. Там, как нам известно, и живут Целегорм и Куруфин, и, возможно, ты отыщешь их. Но путь этот опасен".
Тогда Арэдэль повернула назад и отыскала полный угрозы тракт меж зловещими долинами Эред Горгорофа и северными границами Дориафа. И, попав в жуткий край Нан-Дунгорфеб, всадники заплутали в тенях, Арэдэль отбилась от спутников и потерялась. Они долго и напрасно искали ее, боясь, что она попала в ловушку или напилась из здешних ядовитых ключей; но жуткие порождения Унголианты, что жили в ущельях, растревоженные, погнались за ними, и они едва спаслись. Когда же они возвратились, Гондолин узнал печальнейшую весть, и Тургон долго сидел один, молча переживая скорбь и гнев.
Между тем Арэдэль, безуспешно проискав спутников, поскакала дальше, ибо была, как все дети Финвэ, бесстрашна и тверда духом; она продолжала путь и, переправляясь через Эсгалдуин и Арос, попала в Химлад, между Аросом и Кэлоном, где в те дни, до прорыва Осады Ангбанда, жили Целегорм и Куруфин. В то время они отсутствовали — ускакали с Карантиром на восток, в Таргэлион; но народ Целегорма встретил ее с почетом и просил остаться у них и дождаться возвращения их властелина. Там она какое-то время жила спокойно и радовалась, вольно бродя по лесам, но время шло, Целегорм не возвращался — и непокой вновь овладел ею, и она стала уезжать все дальше, ища новых троп и нетоптанных полян. И однажды, в конце года, Арэдэль отправилась на юг Химлада, переправилась через Кэлон и, не успев понять, что случилось, заблудилась в Нан-Эльмоте.
В этой роще в дальние годы, когда молоды были деревья, в сумерках Средиземья бродила Мелиан, и чары жили в нем до сих пор. Но теперь деревья Нан-Эльмота были самыми высокими и темными во всем Белерианде, и солнце никогда не заглядывало туда; и там жил Эол, прозванный Темным Эльфом. Некогда он был родичем Тингола, но ему было неуютно и беспокойно в Дориафе, и когда Завеса Мелиан накрыла лес Рэгион, где он жил, Эол бежал оттуда в Нан-Эльмот. Там и жил он в глубокой тьме, любя ночь и подзвездные сумерки. Нолдоров он сторонился, виня их в возвращении Моргота и нарушении покоя Белерианда; зато гномов любил больше, чем все эльфы древности. От него гномы узнавали о многом, что происходило в землях эльдаров.
А надо сказать, что, приходя в Белерианд с Синих гор, гномы пользовались двумя дорогами через Восточный Белерианд, и северный путь, ведя к Аросским Бродам, проходил мимо Нан-Эльмота; там Эол встречал наугримов и беседовал с ними. Когда же дружба их упрочилась, он время от времени уходил в глубинные крепости Ногрод и Белегост и гостевал там. Многое узнал он о работе с металлами и достиг в ней большой искусности; и он создал металл, прочный, как гномья сталь, но столь ковкий, что мог делаться тонким и гибким — и все же отводил любое копье или стрелу. Эол назвал его — галворн, ибо был он черен и блестящ, как гагат; и куда бы ни отправлялся Эол, он неизменно облачался в доспехи из галворна. И все же Эол, хоть и ссутуленный трудами в кузне, был не гном, но статный эльф из славного рода тэлери, с лицом благородным, хотя и мрачным; взор его проницал тени и мрак, и случилось так, что он увидел Арэдэль Ар-Фейниэль, когда она брела по опушке Нан-Эльмота, подобная белой искре средь темных земель. Дивно прекрасной показалась она ему, и он возжелал ее; и опутал он ее чарами так, что она не могла найти дороги назад и подходила все ближе к его жилищу в сердце леса. Там была его кузня, и его темные чертоги, и его слуги, скрытные и безмолвные, как их господин. И когда Арэдэль, утомленная дорогой, подошла, наконец, к его дверям, он явился ей и, приветствовав, ввел ее в дом. Там она и осталась, ибо Эол взял ее в жены, и прошло немало времени, прежде чем родичи вновь услыхали о ней.
Нигде не сказано, что Арэдэль совсем не желала этого или что жизнь в Нан-Эльмоте все годы была ей ненавистна. Ибо, хоть по велению Эола ей и приходилось избегать солнца, они часто гуляли вместе под бледной луной; либо она одна шла, куда хотела — Эол запретил ей только искать сыновей Феанора и других нолдоров. И во мраке Нан-Эльмота Арэдэль родила ему сына и в душе дала ему имя на запретном языке нолдоров — Ломион, Сын Сумерек. А отец никак не называл сына, пока ему не исполнилось двенадцати лет; тогда Эол нарек его Маэглин — Островзор, ибо увидел, что глаза сына более зорки, чем его собственные, а мысль способна проникать в тайны душ, скрытые словесным туманом.
