Лоис Буджолд - Горизонт
— Ну что ж… Спасибо! — Едва ли он мог отказаться от этого дара, даже если бы хотел. А он не хотел. Неуверенная улыбка тронула его губы. — Поблагодарите ваш шатер… и Таву.
— Мы так и сделаем. — Молодой отец и тетя ушли в прохладный вечер, счастливые, избежавшие потери.
«Да…» подумал Даг, сжав руку вокруг свертка.
Он принес сверток на стол и развернул его в свете лампы. Фаун подошла к его плечу, улыбаясь его улыбке. Ее улыбка погасла, когда из свертка появилась человеческая бедренная кость. Даг провел рукой по ее гладкой поверхности: чистая, сухая, обработанная и готовая к вырезанию нового ножа. А еще крепкая; кости, пожертвованные слишком старыми людьми часто были слишком хрупкими и непригодными для вырезания. Кто-то выцарапал имя донора и название шатра иглой на конце. Эта часть кости будет отрезана, когда кости придадут форму для убийства Злого. Даг решил выжечь имя на законченной стороне лезвия, чтобы оно осталось в памяти.
Далеким и каким-то натянутым голосом Фаун сказала:
— Ты собираешься сделать из этого нож?
— Да. Мастер Вейв сказала, в целом, что поможет мне, если у меня будет кость. — И это не был урок как быть осмеянным — во всех смыслах.
— И привязать его?
— Да. — Он погладил гладкую поверхность. — Это почетный дар. Понимаешь, он правильно чувствуется. В таких личных вещах очень хочется правильных чувств.
Кости Крейна, к примеру, зарытые вместе с ним на отмелях Грейс, ощущались бы… ну, Даг не был полностью уверен, как они ощущались бы чужаком, но его они вогнали бы в ужас.
Фаун укусила себя за губу, набрала воздуха:
— Я знаю, что ты хотел этого, и я не могу тебе запретить. Но… обещай мне, что ты не станешь его заряжать, пока я сама не похоронена и дышу!
— Я тоже этого не хочу, Искорка. — Но после того, как она… Думать об этом было невыносимо. При естественном ходе событий было более вероятно, что они состарятся вместе.
— Я просто вспомнила эту ужасную балладу.
— Какую ужасную балладу?
— О двух дозорных.
Это не сильно сузило выбор, но он понял, что она подразумевала — драматическую историю о напарниках, отделившихся от своего дозора и нашедших опасного Злого. Никто из них не обладал заряженным ножом, но у обоих был привязанный пустой. Спор о том, кто из них пожертвует собой тут же на месте, а кто отнесет горестную весть вдове или нареченной (в зависимости от результатов спора), занимал три душераздирающие строфы. Это была известная песня на севере; люди под нее танцевали. Не то чтоб похожих событий не случалось в настоящей жизни вовсе, но Даг подозревал, что обстоятельства не складывались настолько одно к одному.
— Это же только песня! — запротестовал он. Она упрямо поджала губы.
— Все равно обещай.
— Обещаю, Искорка. — Он поцеловал ее губы, чтоб смягчить их. И после того, как она отодвинулась, чтоб заглянуть ему в глаза и потом кивнула, добавил: — Можешь быть твердо уверена.
Глава 8
Фаун вернулась поздно вечером из шатра целителей вместе с Дагом и Аркади — сегодня там был еще один ребенок с упрямой лихорадкой — чтоб найти корзинку с ужином, оставленную у их двери, с прикрепленным к ней письмом.
Аркади прочитал надпись на конверте и поднял брови.
— Это вам, — сказал он, протягивая его Фаун. — Должно быть, курьер принес.
Удивленная, она прочла на конверте имя свое и Дага, шатер Аркади, лагерь Русло Новолуния, надписанные неразборчивым почерком Вита. Вит неохотно писал письма; любое письмо от него было важным. Она забрала его на круглый столик, пока Аркади разжигал огонь, чтоб заварить свой бесконечный чай. Даг поставил корзину, зажег пару настольных свечей, потом подошел к ее плечу и озабоченно спросил:
— Неприятности?
— Нет, в самом деле нет, — ответила она, наклоняя бумагу, чтоб изловить мерцающий свет. Каракули Вита были на самом деле разборчивыми, если сначала как следует поломать глаза.
— Вит пишет, Берри нашла покупателя на «Надежду», который хочет превратить ее в плавучий дом.
«Надежда» была построена гораздо лучше, чем большинство кустарных построек, пригоняемых с ручьев верховий Грейс отважными парнями с холмов Олеаны. Берри, должно быть, счастлива оттого, что последнее судно ее папы не пойдет на лесоматериал или, хуже того, на дрова. Козу Дейзи продадут вместе с ее плавучим домом, увы.
— Еще он пишет, что Берри нашла им всем работу у шкипера на килевой лодке, которому можно доверять, он скоро идет вверх по реке, пока еще зимой спокойно. Все вместе: Вит, Бо, и Хог идут матросами, Готорн юнгой, а она скрипачом. — Берри должна была вытребовать ровно столько спальных мест, хотя когда бы она нашла их — было все еще неизвестно в тот момент, когда Даг и Фаун оставили Греймаут. Вит тогда поговаривал о том, чтоб всей командой устроить давно обсуждаемую сухопутную поездку по Тракту, но теперь с деньгами будет намного лучше. — Вит пишет, если мы хотим передумать, мы должны встретиться с ними в Греймауте до конца недели, а если нет — то дать ему знать письмом, когда мы вернемся в Клиркрик.
— А, — сказал Даг.
Она взглянула на него.
— Я, наверное, поскорее напишу ответ, а то письмо не успеет дойти к нему до отплытия. Так… что мы будем делать, Даг? Когда мы уехали в Новолуние, я думала, что это только на несколько дней, но мы здесь уже больше месяца.
Даг задержался с ответом, пока мыл руку в раковине перед ужином — ритуал, на котором Аркади настаивал более чем с материнской твердостью.
Фаун последовала его примеру. Они разложили содержимое корзины, и Аркади принес чай до того, как Даг заговорил.
— Едва ли я закончил обучение на целителя.
Аркади, разливая чай, фыркнул:
— Едва ли вы начали. Я даю вам два года. Большинству учеников требуется три или четыре.
— Два года! — сказала Фаун.
Даг только кивнул:
— Начинаю видеть почему…
— В самом деле, — сказал Аркади, — целители никогда не перестают учиться друг у друга и у своих пациентов. Обычные хвори становятся рутинными очень быстро — и, я скажу, вы самый непреклонный ученик из тех, что у меня были — но некоторые случайности ускорить нельзя. Вы просто должны будете ждать, пока они не произойдут.
Даг откусил от своего бутерброда, прожевал, проглотил.
— Когда, по вашему мнению, я буду готов, чтоб приступить к действительной работе с Даром?
Аркади ответил не сразу. Вместо этого он отправился к своим полкам, извлек знакомую книжечку и пролистал страницы. Он спокойно осматривал Дага с минуту — весьма лишающую спокойствия минуту, потом, с опасностью набросать крошек в чернила, набросал несколько слов и подул на страницу, чтоб высушить ее.
