Эолин (ЛП) - Гастрейх Карин Рита

Многие дворяне и маги просили последней аудиенции у короля, но он не принимал никого, кроме своего целителя и сына. Даже его давний наставник, волшебник Церемонд, был изгнан из комнаты с безумными криками и проклятиями.

Король терял разум, как и жизнь.

Принц Акмаэль оставался рядом с отцом с момента ранения до его смерти. Те, кто не знал обычаи королевской семьи, могли бы истолковать это как выражение любви, но их отношения никогда не были нежными. Тем не менее, Акмаэль чувствовал глубокую утрату из-за ухода Кедехена. С того дня, как королева Бриана привела его в этот мир, Акмаэль был готов занять место своего отца. Однако никто не предупредил его о том тяжелом чувстве одиночества, которое обрушится на него в эту минуту.

— Акмаэль, — было седьмое утро после случая, когда Кедехен в последний раз обратился к сыну. Бледно-голубое предрассветное сияние просачивалось сквозь узкие окна королевских покоев. — Мы одни?

Акмаэль взглянул на Верховного Мага Резлина, который дежурил вместе с ним эти семь дней. Благоговейно кивнув, целитель удалился.

Кедехен открыл воспаленный глаз и уставился на сына. Мерцающий свет свечей отбрасывал на него серые и желтые оттенки. Одна сторона его лица раздулась под давлением скопившейся гнили, другая погрузилась в ландшафт темных ям и впадин. Его рот обвис, и из него выходил зловонный воздух. Тем не менее, Акмаэль наклонился, чтобы услышать его слова. Он взял горящую руку отца в свою.

Голос Кедехена стал хриплым и напряженным:

— Ты нашел одну, да? Ту, о ком вы никогда не рассказывал нам. Умный, коварный мальчик.

— Что нашел, мой король? — уже несколько дней бред его отца сбивал Акмаэля с толку. Он задавался вопросом, не потеряет ли и он разум, когда придет его время.

— Магу, — прошипел Кедехен. — Ты нашел магу.

Акмаэль от удивления отстранился, хотя и не выпустил руку отца.

Эолин.

Прошли годы, принц уже ничего не знал о своей подруге из Южного Леса, хотя Боги знали, что он пытался ее найти. За все это время он ни с кем не говорил об Эолин.

— Королева зовет меня из-за Равнин Мертвых, — сказал Кедехен. — Она прошептала мне твои секреты.

— Ты слышишь Мать?

— Грозная ведьма, эта Бриана… — Кедехена охватил тошнотворный кашель. Акмаэль поднес к его губам фляжку с травяным вином. Король выпил и захрипел. — Клянусь богами, я любил ее… люблю ее до сих пор. Она попытается убить тебя.

— Королева?

— Мага.

— Она не умеет убивать.

— Меч, с которым она говорит, умеет.

— Девушка слишком мало понимает в фехтовании, чтобы…

— Она уже не девушка. Это оружие любит ее. Оно сделает так, как она попросит, — больше глупостей. Клинок не мог любить женщину больше, чем лошадь могла летать, а Эолин так и не овладела мечом. — Будь с ней очень осторожен. Держи ее в живых. Соблазни ее, или она уничтожит тебя.

Акмаэль покачал головой. Его отец не мог говорить о своем товарище детства. Должен быть кто-то еще, еще одна мага в королевстве, которая представляла угрозу.

— Соблазни ее, Акмаэль. Убеди ее родить тебе сыновей. Уничтожь всех ее сестер… Делай, как я. Только тогда твоя сила будет абсолютной.

Кедехен попытался вдохнуть, но его тело взбунтовалось от этого усилия. Его сотрясли сильные конвульсии. Когда, наконец, припадки прекратились, его хватка на руке Акмаэля ослабла. Его пепельные губы изогнулись в слабой улыбке, когда он произнес последние слова:

— Я знал, что Боги приберегут одну для тебя.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Новый король

Принц Акмаэль принял корону Вортингена на двенадцатый день после смерти своего отца. Церемония состоялась на каменном фундаменте Вортингена, гладком гранитном выступе к северу от стен замка.

Сэр Дростан стоял рядом с одиннадцатью другими членами Совета Высших Магов. Напротив них стояли главы провинций, среди них лорды Херенсен, Барамон и Фелтон. Мрачная магия плыла в утреннем тумане, будто удивление от смерти Кедехена еще не рассеялось. Низкий гром и тусклые вспышки молнии заполнили северный горизонт. Осторожные выражения печали и сожаления маскировали мысли аристократов, которые сэр Дростан представлял отягощенными предательскими возможностями теперь, когда железная рука Кедехена была уничтожена.

Естественные очертания Каменного фундамента повторяли очертания земель Мойсехена: равнины на севере, широкая река Селкинсен на западе, холмистая местность, сменяющаяся гористой местностью на юге и востоке. Это было место, где Дракон даровал корону древнему вождю воинов Вортингену. С каждым поколением построенный им замок рос, пока не превратился в грозный комплекс, занимавший теперь почти половину склона холма.

Мастер Церемонд председательствовал на церемонии, поднося серебряный венец в торжественной песне Востоку, Югу, Западу и Северу, прежде чем возложить его на голову молодого короля. Выпрямившись в развевающихся одеждах, волшебник высоко поднял свой посох и призвал священное имя Дракона.

Эхекату нэомед амуни ай де Вортинген!

Эхекату нэомед ано Кат, Акмаэль!

Единым движением маги и дворяне преклонили колени перед своим новым правителем.

После этого король спустился из замка и проехал по улицам города верхом. Церемонд ехал справа от него, а за ними следовали Высшие Маги. Присутствующие дворяне и рыцари Мойсехена следовали за ними.

Несмотря на влажный воздух, люди вышли в большом количестве. Женщины бросали на их пути лилии, символ надежды на обновленное и мирное королевство. Люди пели и танцевали. Тем не менее, прием бледнел по сравнению с воспоминаниями сэра Дростана о восхождении короля Уриена двумя поколениями ранее.

Еще мальчишка верхом на широких плечах своего дедушки, Дростан наблюдал, как Уриен проезжает по улицам, заполненным красочными знаменами и шумными песнями. На его пути танцевали парочки, а дети, смеясь, бегали среди медленно идущих лошадей. Позади Короля маршировали воины-маги, около трех тысяч человек, их пылающие посохи были высоко подняты, а мечи, которыми они умело владели, сияли на летнем солнце.

Для молодого Дростана рыцари Вортингена казались унылым дополнением к харизматической силе этих магов. Это был день, когда он заявил с чистым энтузиазмом очень маленького ребенка:

— Я тоже хочу быть магом-воином!