Эолин (ЛП) - Гастрейх Карин Рита

Через пару недель после равноденствия, когда ящики были упакованы, а тележки загружены, из глубины земли раздался тошнотворный грохот. Эолин, чьи чувства не замечали такого ужасающего движения с того дня, как Всадники разрушили ее деревню, оседлала первую попавшуюся лошадь. Она убежала бы в лес без оглядки, если бы Тамир не схватил лошадь за узду и не остановил ее бегство.

— Это всего лишь посланник короля, — заверил он ее. — Пойдем, посмотрим, какие новости они принесут.

Подавив панику, Эолин спешилась. Тамир взял ее за руку и пошел с ней к передней части поместья, где все собирались. К ним неслась небольшая группа мужчин. Броня сверкала под весенним солнцем. Пурпурные и серебряные флаги трещали на ветру. Копыта подбрасывали комки грязи.

Когда мужчины остановились перед поместьем, маг Кори выступил вперед, чтобы поприветствовать их. Гонец не спешился, а повернулся ко всем собравшимся и криком, достойным городской площади, объявил:

— Король мертв!

Эти слова отбросили Мага Кори на несколько шагов. За год, который Эолин знала его, она никогда не видела у Кори такого выражения лица, такого явного признания совершенно неожиданного.

После мгновения ошеломленного молчания к магу Кори вернулось самообладание. Он повернулся к своим людям и привел их к единственно приемлемому в данных обстоятельствах ответу:

— Да здравствует король!

* * *

В Мойсехене было хорошо известно, что практикующие магию, если боги помогали им естественной смертью, доживали до глубокой старости. Их возраст оказалось трудно подсчитать, потому что молодость цеплялась за их черты. Это было связано не с тайными заклинаниями, магическими эликсирами или договорами со сверхъестественными силами, как многие могли подумать, а с тем простым фактом, что маги не жили днями, месяцами и годами. Для них жизнь текла в неизмеримых волнах опыта. Таким образом, кончина Кедехена в период относительного мира стала неожиданностью для всех жителей Мойсехена, включая его сына и единственного наследника, принца Акмаэля.

Это случилось за несколько дней до Эостара, когда король проводил традиционные весенние турниры. Лучшие воины собрались из четырех провинций, их доспехи сияли серебром над тяжелыми боевыми конями. Длинные деревянные галереи были возведены за городскими стенами для знати Мойсехена, которая великолепно восседала под яркими знаменами своих домов. Золотые цепочки блестели на бархатных дублетах мужчин, а женские вуали трепетали на ветру.

Почитая обычай своих предков, Кедехен открыл турнир, приняв церемониальный вызов от одного из недавно приведенных к присяге рыцарей провинции. Личность его противника была установлена ​​случайно, и в то солнечное утро был выбран сэр Бортен из Моэна. Высокий, худощавый юноша с едва заметной тенью бороды, Бортен был самым молодым мужчиной, участвующим в тот день.

Когда Бортен сел на лошадь, толпа насмехалась над ним. Моэн не был известен мастерством и доблестью своих бойцов. Тем не менее, Бортен держал голову высоко и отказывался изображать из себя труса.

«Замечательно», — подумал Акмаэль, когда рыцарь взял свой щит и балансировал копьем, потому что у молодого человека было мало шансов против Короля-Мага.

Акмаэль бесчисленное количество раз слышал грохот коня своего отца, который бегал тут много раз. Он видел, как Кедехен сбрасывал с места каждого, кто когда-либо бросал ему вызов, и король убил многих.

Но сегодня, когда лошади подошли друг к другу, дрожь земли под их копытами приобрела тревожный ритм. Возможно, поскользнувшись на камне или скрытом пятне грязи, конь сбился с ритма.

Когда они встретились, копье короля скользнуло по щиту рыцаря, вызвав рев удивления у зрителей. Оружие Бортена вонзилось в шлем короля с резким скрежетом. Дерево разбилось о металл, наконечник копья сломался. Конь рыцаря пронесся мимо короля и достиг конца пути, где Бортен повернул коня, бросил сломанное копье и поднял забрало.

Толпа молчала. Лошадь Кедехена остановилась сразу после удара. Король замер на своем месте. С трибун донеслись протяжные воющие крики, когда дамы и лорды поняли, что произошло. Акмаэль побежал к отцу. Прямо за собой он услышал тяжелый топот ног сэра Дростана.

Кедехен упал, когда они добрались до его лошади. С помощью Дростана принц поймал короля и опустил его на землю.

Удар копья согнул и приподнял забрало Кедехена. Кровь свободно текла из узла дерева и плоти, который когда-то был его глазом.

— Мой Король, — сказал сэр Дростан.

Тот ничего не сказал, но медленно, судорожно вдохнул.

Воин-маг Старого Ордена, Дростан верно служил Дому Вортинген со времен деда Акмаэля, Уриена. Хотя в его рыжей бороде появились седые пряди, его сила, казалось, не уменьшилась со временем. Мужчина был сложен как медведь. Он приложил свои сильные пальцы к ране, а затем посмотрел на Акмаэля. На лбу Дростана образовалась морщина, а в его голосе появилась легкая дрожь:

— Он ранен глубоко, мой принц.

Акмаэль сразу понял, что его мир вот-вот изменится.

Сэр Бортен подошел и упал на колени в нескольких футах от него. Рыцарь закрыл лицо руками в перчатках и воззвал к богам.

— Дурак! — лорд Фелтон подошел к Бортену сзади и ударил его по голове. Акмаэль ни разу не был свидетелем того, как близкий по духу Фелтон поднимал руку на другого человека, но в тот день глава Моэна обнажил свой меч и мог бы проткнуть рыцаря, если бы король не поднял дрожащую руку.

— Погоди, — голос Кедехен хрипел, как сухие листья.

— Лорд Фелтон, остановите руку! — приказал принц.

Фелтон замер, его кустистые белые брови низко сдвинулись над сердитыми голубыми глазами.

— Это желание моего отца, — сказал Акмаэль.

Дородный мужчина вложил свой меч в ножны. К этому времени подошли еще несколько человек, в том числе лорды Херенсен из Селкинсен и Барамон из Селен.

Кедехен положил руку на предплечье принца.

— Оставь его, Акмаэль. Отпусти мальчика.

Это была необъяснимая просьба короля, который редко проявлял милосердие во время своего правления.

— Он нанес… честный удар, — Кедехен судорожно выдохнул. — Воля богов… Не отправляй его в загробную жизнь, он может причинить мне там больше неприятностей, — Кедехен издал хриплый смешок, еще больше сбивая с толку Акмаэля. Принц никогда не видел своего отца такой улыбкой. — Прости его. Приведи его в город. Он рыцарь, которого стоит иметь рядом с собой.

— Мой принц, если позволите, — рядом с Акмаэлем появился придворный целитель, верховный маг Резлин. Его темная борода была с рыжими и серебряными прожилками, карие глаза были полны беспокойства.

Акмаэль встал и передал короля на попечение Резлина. Кедехен закрыл здоровый глаз. Его дыхание оставалось неглубоким, но ровным. Старые пальцы Резлина с большой осторожностью провели по ране.

Бортен все еще горбился на коленях, его светлые волосы отбрасывали тень на гладкое лицо. Пот ручьями бежал по его шее.

Хотя Кедехен приказал пощадить Бортена, помилование убийцы короля на глазах у собравшейся знати Мойсехена выглядело бы слабостью, чего Акмаэль не мог себе позволить в этот момент.

— Арестуйте его, — Акмаэль кивнул стражнику короля. — Мы разберёмся с его судьбой, как только позаботимся о моем отце.

В святилище покоев Кедехена Верховный маг Резлин удалил все, что смог, из раны. Он промыл рану и каждые несколько часов прикладывал свежие припарки. Он варьировал порции тысячелистника, вербены и зверобоя для борьбы с заражением, а также добавлял фенхель и девясил для заживления нежных тканей глаза. Он ввел ковбейн в надежде уменьшить агонию.

Несмотря на неустанные усилия Резлина, через несколько дней плоть вокруг раны начала гнить. Из разрушенной лунки кислой массой вытекал гной. Покои короля наполнились смрадом смерти.

С сожалением лекарственные травы и целебные мази были заменены обильным озимым шалфеем и лавандой. Толстые темно-синие свечи были зажжены, маги готовились к переходу Кедехена в загробную жизнь.