Генри Каттнер - Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности
Но ничего не случилось. Возможно, техники были слишком ошеломлены. Возможно, даже Харкеры не решились настолько открыто бросать вызов общественному мнению. Сэм продолжал, пока можно было:
– Я надеюсь продолжить работу в пользу новой колонии. Я работаю для себя, да, но и для всех вас, для тех, кто не правит башнями. Пока я жив, я буду работать. Если завтра я вновь не выступлю с сообщением о наших новых планах – что ж, люди башен, вы поймете, почему.
Когда Сэм отключился, сказав последние слова, на улицах башни Делавер началось глухое гудение. Впервые за много десятилетий толпы вновь начали собираться у больших общественных экранов, и впервые в человеческой истории Венеры послышался голос толпы с башенных путей. Этот звук внушал благоговейный страх – слабейший гул, гул скорее удивления, чем угрозы, но гул, который нельзя было игнорировать.
Харкеры слышали его. И ждали своего времени. У них было так много времени, они могли позволить себе ждать.
Итак, на время Сэм оказался в безопасности от частной полиции. Он делал быстрые шаги к укреплению своей позиции. Ему нужно было найти более прочную поддержку против Харкеров, чем эта паутина, основанная на непредсказуемом поведении масс.
Его единственным ключом была Сари. Сари Уолтон, наполовину Харкер по крови и, несомненно, ненормальная психически. Почему? Сэм усиленно старался найти ответ на этот вопрос. В архивах было очень мало материалов о бессмертных – только статистические данные, имена и краткие биографии. Конечно, благодаря долготе своей жизни бессмертные избегали множества стрессов, которые приводили короткоживущих к неврозам. Но, может быть, длительная жизнь вызывает новые стрессы, которые не может представить себе нормальный человек?
Сэм искал и думал, думал и искал. Он исследовал множество ниточек, но все они вели в тупик. Наконец он обнаружил малозаметный фактор, который выглядел обещающим. Он не был окончательным, он лишь указывал на что-то. Но указывал на нечто любопытное.
Цикл воспроизводства бессмертных был очень любопытен. У них были периоды плодовитости, обычно разделенные интервалом от 50 до 75 лет и охватывавшие короткое время. Ребенок двух бессмертных всегда оказывался бессмертным. Но дети эти были очень слабыми. У них очень высокий уровень смертности, и большинство из них росло почти под стеклом.
Сэм с интересом обнаружил, что во время рождения Сари Уолтон в семье Харкеров родился сын – мальчик по имени Блейз. Эти два ребенка оказались единственными выжившими потомками бессмертных башни Делавер этого периода.
И Блейз Харкер со временем исчез.
С увеличивающимся интересом Сэм изучал записи, отыскивая объяснение того, что случилось с ним. Даты смерти не было. Обычные записи об образовании, о различных обязанностях и предприятиях неожиданно обрывались примерно 70 лет назад. После этого ничего не было.
Сэм запомнил эти сведения с чувством глубокого возбуждения.
– Вот что нужно делать, – сказал вольный товарищ, отступая на шаг от прибора. – Смотрите.
Сэм неуверенно пересек падающую палубу и склонился к окуляру. Он чувствовал себя полупьяным в необычной атмосфере, в движущемся корабле, ощущая на лице влажный ветер. Так много открытого пространства вокруг даже легкий ветерок вызывал тревогу: в башне ветер означал совершенно не то, что на поверхности.
Молочно-белая вода расстилалась вокруг них под молочным небом. На берегу большой корпус разрушенного форта, казалось, пошатнулся под тяжестью овладевших им джунглей. Из джунглей доносился постоянный гул, сквозь который слышались отдельные крики, визг, свист, рев невидимых животных. Море шумно льнуло к бортам корабля. Ветер делал бессмысленными звуки в ушах Сэма. Для рожденного в башне поверхность – труднопереносимое место.
Прижавшись к окуляру, Сэм посмотрел вниз.
Совершенно иной мир возник перед его глазами, мир льющегося света и качающихся водорослей, среди которых мелькали неопределенные фигуры подводных существ: рыбы с сверкающими плавниками, сифонофоры со своими похожими на снежинки хвостами, медузы, раскачивающиеся в собственном ритме. Анемоны сжимались в яркие полосатые кулаки с дремотной медлительностью.
Большой веер ослепительно окрашенной губки раскачивался по течению.
И, погребенный в этом ярком, дрожащем мире, видимый только в виде смутных очертаний под водорослями, лежал корпус затонувшего корабля.
Это был третий из найденных кораблей, которые Хейл считал достойными подъема.
– Они в лучшем состоянии, чем вы думаете, – уверял он Сэма. – Эти сплавы очень прочны. В прежние времена я видывал, как чинили и не такие обломки. – Голос его прервался, и он посмотрел на пустынную поверхность воды, вспоминая.
Хейл видел ее, населенную мощным флотом. В прежние времена, как и теперь, башни были священны, потому что только под их империумными куполами уцелела цивилизация. Но на поверхности серых морей между ними шли войны, их вели флоты с наемниками. Башни, поддерживавшие потерпевших поражение, платили выкуп кориумом, иногда после нескольких глубинных бомб, напоминавших подводным жителям об их уязвимости.
Все это прошло. Джунгли поглотили большие форты, а морские гиганты затонули у своих причалов. Но они не раскололись. Это теперь стало ясно. Они заросли водорослями, к бортам их прилипли ракушки, но прочный металл оставался невредимым.
Хейл и Сэм осматривали берега Венеры, где раньше находились форты. Хейл знал эти форты, когда они еще жили. Он знал гавани, он и сейчас мог перечислить суда враждующих сторон. Два первых корабля, поднятых ими, были вполне пригодны для плавания. И в голосе и глазах Хейла снова появился энтузиазм.
– На этот раз нас не загонят под империум, – говорил он Сэму, хватаясь за перила и морщась, когда брызги ударяли ему в лицо. – На этот раз мы будем подвижны, чего бы это нам ни стоило.
– Дорого обойдется, – напомнил ему Сэм. – Больше, чем у нас есть. Больше, чем мы сможем получить, если только мы не предпримем чего-нибудь чрезвычайного.
– Чего именно?
Сэм задумчиво посмотрел на него, размышляя, пришло ли время открывать свои замыслы. Он уже несколько недель скрытно действовал, шаг за шагом ведя Хейла к решению, которое тот немедленно отверг бы при их первом разговоре.
Сэм применял к текущим проблемам точно такие же методы, которые он применил – почти инстинктивно, когда – когда очнулся в переулке, ощущая запах сонного порошка. В предшествующие недели он быстрыми шагами прошел карьеру, параллельную его карьере в предыдущей жизни, сконденсировав сорокалетние достижения в несколько коротких недель. Дважды приходил он в мир без единого пенни, беспомощный, и все были против него. На этот раз ноги его были лишь на первой ступеньке лестницы, уходящей к звездам. Он уверял себя в этом. Неудача немыслима.
