Александр Зорич - Сборник "Круг Земель"
Элиен молчал. Элай мертв? Элай мертв… Почему Диорх скрыл от него это знание???
– Люди Алустрала находятся в очень странных отношениях со Смертью и Истиной, – продолжал философствовать Урайн. – Ты знаешь, Элиен, чем они клялись, перед тем как выступить в поход? Они клялись своим посмертием. Ни одному из нас, Звезднорожденных, не хватило бы духу клясться такими вещами. Они расписались кровью в том, что любой из них безропотно примет смерть от руки Торвента, если его голос, его деяния или прежние клятвы внесут раскол в ряды их армии… Так что, отстаивая тебя перед Торвентом как своего бывшего друга и союзника, Герефгест рискует оказаться в крайне щепетильном положении.
– Я тебе не верю, – прошептал Элиен.
«Я бы и сам не поверил в это еще месяц назад», – мысленно согласился Урайн.
– Знаешь, Брат, – с досадой сказал Урайн, – не в моих силах доказать тебе свою правоту. Всей моей силы, собранной воедино, хватило лишь на то, чтобы войти в Диорх. Железная Рукавица рассыпалась в прах и выйти отсюда я уже не могу. Нет, мне не удастся сделать так, чтобы ты, любезный брат мой, увидел сейчас, словно бы наяву, боевые порядки Торвента Мудрого и Сарганны, которые надвигаются на объятых паникой стердогастов. Я не могу предпринять ровным счетом ничего, чтобы ты узрел воочию свою столицу, погруженную в клубы ядовитого светло-зеленого дыма со сладким запахом. Орин, заваленный трупами, тронутыми скорым разложением. Я не в силах нарисовать перед тобой картину втоптанного в кровавую грязь Линнига и таких же, как Линниг, городов и деревень. Я бессилен, честное слово, бессилен показать тебе Торвента, выдирающего языки у пленников ради своего увеселения. Не в моей власти дать тебе зеркало, в котором Алустрал показал бы тебе свое истинное лицо. Лицо, которое уже видел я, но еще не видел ты, любезный брат мой…
– Чего же ты хочешь теперь? Коль скоро ты теперь так же мертв, как и я?
– Я хочу, чтобы ты впустил меня к себе, Брат, – твердо сказал Урайн.
– Зачем?
– Чтобы обратить вспять безумие. Мое единственное желание – отомстить.
– Кому же ты собираешься мстить теперь? Неужто снова мне? Хм. Если даже предположить, что тебе удастся уничтожить мою мнимую телесность, то скажи мне: зачем? Или тебе по нраву коротать Вечность в одиночестве, лишившись даже такого, пусть посредственного, собеседника, каким являюсь я? А если нет, кому же ты будешь мстить?
– Хуммеру, Брат мой, Хуммеру.
Элиен присвистнул.
– Урайн, ты, сдается, хапнул лишку ядовитого дыма.
Развенчанный Властелин ухмыльнулся.
– Наконец-то мне удалось заинтересовать тебя, Звезднорожденный. Слушай же! Мой прежний дерзновенный замысел – победить и уничтожить самого Хуммера, возвысив свое могущество до уровня Спящего, потерпел крах. Впрочем, поделом мне: замысел был глупым и слишком самоуверенным. По мере того как я набирал силу, мне казалось, что я набираю самость. Мне начало мниться, что я ровня Хуммеру и даже способен одолеть его. Это, конечно, было иллюзией. Я думал, что действую так, как хочет Октанг Урайн. Но на самом деле что бы я ни делал, я был и оставался слугой Хуммера. Его Дланью, Устами и Чреслами. Все было так, как желал он. Я всего лишь послушное орудие. Я орудие, которое было отброшено, когда стало не нужным. Теперь я не слуга Хуммеру. Мое место – место идеального слуги – уже занято Торвентом Мудрым. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду… Но даже теперь я, похоже, все еще выполняю волю Хуммера. Наверное, стоя здесь, я остаюсь его слугой – пусть даже и опальным. Но я Звезднорожденный. Стало быть, крупица свободной воли теплится где-то на дне моей души. Итак, я, сломанный меч Хуммера с крупицей свободной воли внутри, хочу отомстить своему сюзерену.
– Но как?
– Я откажусь от служения и позволю тебе убить меня. Я отдам всю свою силу тебе. С тем, чтобы ты, Звезднорожденный, чья воля никогда не поглощалась без остатка ни одной из Высоких Сущностей, смог обратить вспять план моего недоброго господина. Ты спустишься по нашей ветви дерева истории вниз и зачнешь другую ветвь.
– А если я скажу «нет»? – задумчиво спросил Элиен.
– Это твое право, любезный брат мой. Тогда мы будем растворяться в безвременье вечного мира вдвоем. Ты и я. Двое мертвых. Двое побежденных. Двое никчемных Звезднорожденных, ни одному из которых не удалось исполнить свое предназначение. Ты будешь корпеть над своими Скрижалями, которые не прочтет никто, кроме меня. А я буду вырезать на измененной материи Шара рисунки – детей, играющих в кожаный мяч на лугу, женщин, заплетающих косы, и мужчин, занятых братоубийством. Тебе нравится такое будущее?!
Сложив руки на груди, Элиен сидел спиной к Урайну, опершись о преграду, за которой ждал ответа его Брат по Рождению. Его враг и единственный собеседник. Человек, чья жизнь унесла жизни его жены, его Брата по Слову, его сына…
О да, он снесет ему голову с превеликим удовольствием. Он сделает это, каковы бы ни были резоны. Хоть бы и просто так.
Элиен встал, убрал со лба волосы, смежил веки и прошептал несколько коротких слов. Преграда пала.
– Входи.
3
– «И снова здравствуйте». Ты помнишь этот анекдот? – осведомился Урайн.
– Я-то да. Но никогда бы не подумал, что его помнишь ты.
Элиен окинул своего гостя оценивающим взглядом.
Бордовый плащ с изумрудной каймой. Серьга в единственном ухе. Волосы, заплетенные в косицы со множеством бусин. Лицо с резко очерченными скулами. Переливающиеся всеми оттенками мироздания глаза. Разноцветные, непостижимые глаза Звезднорожденного. Такие же, как и у него самого.
– С виду ты не слишком изменился за восемнадцать лет.
– Разве что с виду, любезный брат мой, – сказал Октанг Урайн, извлекая из ножен Коготь Хуммера. Он перехватил меч за лезвие и подал его Элиену.
– Что ж, полагаю, тебе следует сделать то, ради чего ты впустил меня. Сейчас ты, Элиен из Ласара, возлюбленный Брат мой, снесешь мне голову. Ты примешь всю силу, которая прольется из моего тела, и отправишься в начало года Тайа-Ароан. Ты проползешь по ветвям непостижимого дерева истории. Ты встретишь там другого Элиена. Себя, обреченного на поражение и бегство в Диорх. Ты убьешь Элиена, то есть себя. Ты останешься там, в прошлом, и будешь жить дальше, отягощенный знанием того, что было. Или, если угодно, того, что будет. И ты сделаешь так, чтобы все случилось иначе.
