Элиезер Юдковский - Гарри Поттер и методы рационального мышления
Тут Гермиона поняла, на что намекает Гарри.
— Ты думаешь, я похожа на Ханну?
— Не совсем… — Гарри запустил пальцы в свои растрёпанные волосы. — Послушай, Гермиона, что бы ты предложила сделать, если бы я тебя предупредил о засаде из сорока четырёх хулиганов?
— Я бы поступила ответственно и рассказала бы профессору МакГонагалл. И предоставила бы ей с этим разобраться, — твёрдо ответила Гермиона. — И в этом случае не было бы тьмы, кричащих людей, ужасного синего света…
Но Гарри только помотал головой.
— Это не ответственное поведение, Гермиона. Это поведение того, кто исполняет роль ответственной девочки. Да, я думал обратиться к профессору МакГонагалл. Но она предотвратила бы катастрофу лишь один раз. Скорее всего, даже до начала беспорядков, например, дав хулиганам понять, что всё знает. Если бы хулиганов наказали только за то, что они что-то планировали, наказанием было бы снятие баллов с факультета или, в самом худшем случае, день отработок. Ничего такого, что бы действительно их испугало. А потом хулиганы повторили бы попытку. Меньшим числом, с лучшей конспирацией, так, чтобы даже я не узнал. Они могли бы устроить засаду только на одну из вас. У профессора МакГонагалл нет полномочий на устрашающие действия, которые позволили бы защитить тебя, и она не станет превышать свои полномочия, потому что на самом деле она не ответственна.
— Профессор МакГонагалл не ответственна? — недоверчиво переспросила Гермиона. Она упёрла руки в бока, буравя его взглядом. — Ты спятил?
Мальчик даже не моргнул.
— Наверное, это можно назвать героической ответственностью, — уточнил Гарри Поттер. — Она не похожа на обычную ответственность. Ответственность героя означает: если что-то случилось — неважно что — во всём всегда виноват ты. Даже если ты сказал профессору МакГонагалл, за то, что произойдёт, отвечает не она, а ты. Школьные правила — не оправдание, то, что у руля кто-то другой, — не оправдание, даже то, что ты старался изо всех сил — не оправдание. Оправданий вообще не существует, ты должен сделать дело несмотря ни на что, — лицо Гарри посуровело. — Именно поэтому я сказал, что ты мыслишь безответственно, Гермиона. Героиня не должна думать, что её работа закончена, когда она сказала профессору МакГонагалл. Это всё равно, что подумать: если избили Ханну — это нормально, потому что я в этом не виновата. Быть героиней означает, что твоя работа не закончена, пока ты не сделала абсолютно всё, чтобы остальные девочки были в безопасности навсегда, — в голосе Гарри звенела сталь, которая появилась в тот день, когда Фоукс оказался на его плече. — Нельзя думать, что если ты следовала правилам, то ты выполнила свой долг.
— Мне кажется, — спокойно сказала Гермиона, — что мы по-разному смотрим на некоторые вещи, мистер Поттер. Например, кто из вас, ты или профессор МакГонагалл, более ответственен, и нормально ли для ответственного человека заставлять людей бегать и кричать, и насколько верна идея следовать школьным правилам. И то, что мы разошлись во мнениях, мистер Поттер, не означает, что за вами осталось последнее слово.
— Ну, — сказал Гарри, — ты спросила, что такого ужасного в том, чтобы просить у тебя разрешения, и это был удивительно хороший вопрос, так что я заглянул в свой разум и вот что выудил. Мне кажется, на самом деле я боюсь того, что, если Ханна окажется в беде и я придумаю план для её спасения, который покажется странным, тёмным или ещё каким-нибудь, ты можешь не учесть последствий для Ханны. Возможно, ты откажешься от героической ответственности, которая заключается в том, чтобы придумать какой-нибудь способ её спасти, какой угодно, несмотря ни на что. Вместо этого ты исполнишь роль Гермионы Грейнджер, благоразумной когтевранской девочки, и в этой роли ты машинально ответишь отказом, не важно, есть ли у тебя план получше. И тогда сорок четыре хулигана будут по очереди избивать Ханну Аббот, и в этом буду виноват я, поскольку я знал, пусть я и не хотел, чтобы история пошла по такому пути, потому что я знал. Даже если я и не хочу, чтобы реальность была такой, я знал, что так всё и будет. Я убеждён, что это и был мой тайный, безмолвный, невыразимый страх.
Внутри неё снова поднялась волна отчаяния.
— Это моя жизнь! — вспыхнула Гермиона. Она могла представить, на что будет похожа её жизнь, если в неё постоянно будет вмешиваться Гарри, постоянно выдумывающий оправдания, чтобы не спрашивать сперва разрешения и не слушать её возражений. Не должно быть так, чтобы ей нужно было выиграть спор, просто чтобы… — Всегда будут какие-нибудь причины, ты всегда сможешь сказать, что я неправильно мыслю! Я хочу жить своей жизнью! Иначе я сбегу, Гарри, честно сбегу.
Он вздохнул.
— Я не хотел, чтобы всё закончилось именно так, и вот пожалуйста. Ты же боишься того же самого, что и я? Боишься, что мы разобьёмся, если ты отпустишь руль, — его губы скривились, но на улыбку это не тянуло. — Это я могу понять.
— Я думаю, что ты меня совсем не понял! — резко возразила Гермиона. — Ты говорил, что мы партнёры, Гарри!
Это его остановило, она увидела, что это его остановило.
— Давай так, — наконец сказал Гарри, — я обещаю сперва спрашивать разрешения, прежде чем делать что-либо, что можно истолковать как вмешательство в твои дела. Но только если ты, Гермиона, пообещаешь мне быть разумной. В смысле, остановиться секунд на двадцать и всерьёз, по-настоящему обдумать моё предложение, признать его в качестве реальной альтернативы. Разумной в том смысле, что ты должна понимать, что я предлагаю способ защитить остальных девочек, и что если ты машинально ответишь «нет», не обдумав его должным образом, то реальным последствием окажется Ханна Аббот на больничной койке.
Гермиона смерила Гарри взглядом, когда перечисление условий было закончено.
— Что скажешь? — спросил тот.
— Я не должна давать обещаний, — заявила Гермиона, — ради того, чтобы со мной консультировались по поводу моей собственной жизни. — Девочка повернулась и, не глядя на Гарри, зашагала в направлении башни Когтеврана. — Впрочем, я подумаю об этом.
Она услышала, как Гарри облегчённо выдохнул. Некоторое время они шли молча. Миновав арку из какого-то красноватого металла, похожего на медь, они оказались в точно таком же коридоре, как и предыдущий, только пол в нём был вымощен пятиугольными плитками, а не квадратными.
