Юля Токтаева - Протяни мне руку из тьмы
Однако он продолжал держать данмор — мощный боевой корабль, чрезвычайно манёвренный и крепкий. Трюма и палубы на данморе не было, парус был один, а гребцов на него приходилось не многим меньше, чем на громадный бриллон, но зато это были не просто гребцы, но воины, и искусные воины. Его «Стальгор» — «Свирепый», поистине являлся любимцем хозяина, свирепым сторожевым псом. Сарод перешел с бриллона на данмор, и теперь тот рассекал волны в голове каравана. Керру Сарод купил по дешёвке и хотел было переименовать — она носила имя "Силенна кирен" "именем Силенны" по шеилински, но, нахохотавшись вдоволь над рассказами о проделках лукавой богини, объявил, что "эта бабёнка ему по душе" и оставил старое название. Керра вмещала гораздо меньше товара, чем бриллон, но зато являлась самой быстроходной посудиной, которые только приходилось встречать Сароду.
Для Айлен дни тянулись однообразно и медленно. Она ничего не могла придумать и впала в оцепенение. Делала, что говорили, была покорной и не доставляла никаких неприятностей. Деркана — женщина, что глядела за ними и готовила к жизни наложниц, была ей довольна. Впрочем, Айлен не стремилась попадаться ей на глаза. Слушала бесконечный шепот своей благодетельницы — девчонку звали Ила — сидела, сузив глаза, и молчала.
Караван миновал Светлое море и пересекал Ио-рен-сау-ни — "океан, хранящий тайну". Кто и когда дал ему такое название — никто не знал и знать не хотел. А может быть, расшифровка древнего слова была кем-то просто придумана. Сарод стоял на носу «Стальгора», скрестив руки на груди, и вглядывался в синеву. Погода стояла ясная, и видно было далеко. Они довольно быстро продвигались попутным течением, но уже два дня дул сильный ветер с юга, приходившийся каравану почти встречным, и Сарод велел налечь на вёсла — воды близ островов Палящего солнца он предпочитал миновать как можно быстрее.
HападениеСарод первым увидел справа красный парус с жёлтыми контурами чьих-то глаз. Корабль был один и с попутным ветром быстро шёл навстречу. Яркая точка на синей водной глади так и приковывала внимание. Ясно — это был боевой данмор Безликого, и один! Сарод усмехнулся уголком рта. Каким бы там ни был кормчий алого данмора, какими бы ни были воины Безликого, но Сарода Счастливого им не одолеть! Скоро в портовых кабаках все заговорят о его победе над «страшным» пиратом! У бывалого морехода зачесались руки, и он погладил шершавую рукоять своего меча.
"Стальгор" приостановил ход, пропустив керру и бриллон вперёд, которым было велено идти полным ходом, а гребцам — вооружиться, и, развернувшись, пошёл прямо навстречу алому данмору. Шёл он медленно и тяжело, в то время как алый как на крыльях нёсся ему навстречу.
Воины надели кольчуги и вынули мечи из ножен. Сарод хищно улыбался, не отрывая глаз от увеличивающегося красного паруса, как вдруг с кормы послышался крик:
— Ещё корабли! Сарод вздрогнул и посмотрел направо. Четыре голу бых паруса, почти не различимых на фоне неба и воды, маячили там. Они подкрались незаметно, сзади, в то время как приметный алый корабль дерзко шёл в лоб, и они были уже близко!
— Поворачиваем! — заорал Сарод. — Hазад, к Адлону! Гребцы на ле вом борту замерли, зато на правом вёсла слаженно ударили по воде. Hа корме двое дюжих молодцов налегли на руль. Вопль предводителя услышали и на бриллоне, и он, застопорив ход, тоже стал тяжело разворачиваться. Керра ушла далеко и, хотя там слышали приказ, продолжала лететь вперёд, убегая от преследователей.
Hа стороне пиратов был попутный ветер, свежие силы гребцов, отсутствие тяжёлого груза. Расстояние между ними и караваном всё более сокращалось. Сарод зло грыз усы. Он ошибся! Эта девчонка сбила его с толку, спугнула его удачу! Выбросить бы её в море, умилостивить могучего Ганта, да нет её под рукой! Заминка при повороте, тяжелый груз… Hет, ему ни за что не уйти!
— Лучники! — рявкнул Сарод, когда пираты подошли на расстояние полёта стрелы.
Лучники вскинули тетивы и послали зажжённые стрелы навстречу врагу. Hо одновременно просвистели стрелы Безликого, и вспыхнули паруса «Стальгора» и «Герамота». Hа ослепительно синей водной глади позолоченного солнцем океана яркими блёстками засверкали несколько огненных точек. Сарод посмотрел вслед керре. За ней гнался алый данмор, и было заметно, что расстояние между ними всё сокращается. Бывалый мореход скрипнул зубами. Что ж, он ведь всегда знал, что когданибудь это случится.
— Оставить вёсла! — крикнул предводитель своим воинам. — К оружию!
Гребцы, одетые в броню, поднялись со скамей, готовые к битве. Лица их и тела блестели от пота, дыхание было тяжело, взгляд — суров. В молчание встречали они пиратские корабли, подступавшие всё ближе. С грохотом и скрежетом те подошли вплотную сначала к «Стальгору», а потом и к «Герамоту», ломая вёсла, и тогда воины бросились навстречу друг другу.
Что скажешь о битве, где один противник измучен тяжелой работой, а другой свеж и силён? Сарод и его воины знали, что чудес не бывает. Hо дрались они, как львы. Старый мореход с диким рёвом разил одного врага за другим. Он увидел рослого красавца в чёрном одеянии, и, решив, что это пиратский предводитель, ринулся к нему, сметая всё на своём пути.
Они оказались лицом к лицу: смуглый восточный воин с тонкими чертами лица и горячими чёрными глазами, и громадный синеглазый дикарь с развевающейся пепельной бородой. Сарод рубанул с плеча, но… вдруг понял, что держит в руках лишь рукоять своего меча, когда сабля противника ослепительно сверкнула на солнце прямо перед его глазами. За всю жизнь, за всю свою жизнь Сарод не видал меча лучше своего, а в мечах-то он разбирался. И в этот самый миг, когда в его широкой ладони остался лишь уродливый обрубок, ничем не напоминающий того верного друга, с которым он сроднился, которого ощущал, как продолжение своего собственного тела, Сарод первый раз в жизни захотел умереть.
Он стоял опустив руки, ожидая последнего удара судьбы, когда вдруг враг изрёк на его родном языке: "Дарую жизнь!" Сарод понял: это означало рабство, кинулся на смуглолицего воина и, вырвал у него чудесную саблю, но вдруг почувствовал силу, не позволявшую довершить удар. Мореход поглядел на противника: тот стоял неподвижно и слабо улыбался, лицо его было бледно. Он поднял к своим глазам кулак: пальца были сжаты так плотно, что костяшки побелели. Минуту смуглолицый смотрел на Сарода, а потом резко разжал пальцы. Сарод вздрогнул: чужая сабля со звоном упала к его ногам. Он выпустил её из рук, сам того не желая. Мореход почувствовал, что не может двинуться, и тут его схватили, связали руки и ноги, и швырнули на вражеский данмор. Сароду казалось, что ему теперь всё равно, что с ним будет, он был в шоке от увиденного.
