Джоэл Розенберг - Меч и Цепь
Рука Карла спокойно лежала на мече.
— Но ты-то деньги любишь? Ганнес ухмыльнулся.
— Я-то? — Он сплюнул на причал. — Еще бы. Но как бы меня ни пленяла мысль привезти в Пандатавэй твою голову — мысль сделаться при этом еще одним развлечением в Колизее пленяет меня куда меньше. С тех самых пор, как я по дурости согласился перевезти вас из Ландейла в Пандатавэй, я в эти города не ходок. У магов долгая память. Я больше не хочу иметь с ними дела — век бы их не видеть! — Он мрачно засмеялся. — Итак, — проговорил он, выпрямляясь, — какое у вас дело?
— Слышал я, сегодня ночью отходит корабль, именуемый «Бородавочник». Это он?
— Да. И какой-никакой, он — мой.
Карл оглядел суденышко от носа до самой кормы, где двое матросов работали помпой, изливая через борт в гавань поток бурой воды.
— Не то что «Гордость Ганнеса», а?
— Не то.
— Что случилось?
— Лунд был недоволен тем, что я отвез вас в Пандатавэй. Он нанял несколько пиратских кораблей выследить «Гордость». Они перехватили нас подле Салкета; «Гордость» затонула, я едва спасся. Все из-за вас. — Ганнес вздохнул. — Ты не ответил на мой вопрос.
— А по-моему, ответил. Мне нужно доставить кое-кого в Мелавэй и обратно: туда — семь человек и двух коней, обратно — шесть человек и тех же коней. Ты возьмешь нас?
— Все тех же, что прежде? — Ганнес просветлел. — И Дорию?
— Нет, из знакомых тебе — только я и Ахира. Гном.
— Плохо. — Ганнес пожевал губами. — Может, я и пожалею, что спросил, но умеют ли другие управляться с мечом или луком?
— Мы все умеем. Ты вполне можешь рассчитывать на пару отличных мечей. На Киррике сейчас неспокойно, я слышал. — Блеф чистой воды: Карл не слышал ничего подобного. Но зная, что работорговцы устраивают набеги на Мелавэй, вполне логично было предположить, что они могут трясти и купцов. И если даже Ганнес собирался везти их, было очевидно, что боится капитан именно этого.
— Твоя правда. — Капитан постоял, размышляя. — Ты уверен, что здесь вы не в розыске? Мне не улыбается закрыть для себя еще пару портов.
Карл похлопал по рукояти меча.
— Совершенно уверен. Хочешь — поклянусь. Этим.
Ганнес кивнул:
— Тогда ладно. Я поставлю лошадей в трюм, а остальным придется прокатиться на палубе — если вы, конечно, не предпочитаете ночевать с лошадьми.
— Нет уж, спасибо.
— Отлично. Перевоз в одну сторону — шесть золотых с человека, пять с гнома, по два за лошадь. Деньги вперед.
Карл приподнял бровь.
— На этом?.. Это же почти десять платиновых. За такие деньги я куплю этот корабль!
— Не купишь. Я не продам. — Капитан улыбнулся. — И потом, «Бородавочник» быстрей, чем кажется. Кое в чем он даже лучше «Гордости».
Карл подавил смех. «Гордость» была узкой изящной красавицей, а не плавающей калошей. Единственное, чем эта шаланда могла быть лучше прежнего корабля Ганнеса — это тем, что Ганнесу не так жалко было бы ее терять.
— Ну, он по крайней мере здесь.
Подбоченясь одной рукой, Ганнес протянул другую.
— Уплати, будь так добр.
Карл похлопал по кошелю.
— У меня нет столько с собой.
Надо ли им вообще плыть на Ганнесовой лоханке? Может, стоит подождать другого судна?
Нет. Ожидание может затянуться — а если он пошлет Ганнеса подальше, капитан вполне может дать знать куда надо, что здесь человек, объявленный Пандатавэем в розыск, на голове которого можно неплохо подзаработать. То, что Ганнес именно так и сделает, вытекало из невообразимо высокой платы за проезд.
Развязав кошель, Карл вынул шесть золотых.
— Это — задаток; остальное получишь при отплытии.
— Согласен. Тогда и увидимся.
Карл совсем уже было повернулся, чтобы уйти, но Ганнес окликнул его.
Стоп.
— Ты ни о чем не забыл? — спросил капитан.
— Что?
Ганнес показал на Карлов меч.
— Думаю, все же стоит кое в чем поклясться. И, пожалуйста, на мече. Если, конечно, хочешь уплыть.
Карл колебался.
— Не такой уж это плохой кораблик, — заметил Ганнес. — Остойчивый и быстрый.
— Разумеется. — Карл медленно вытащил меч, уравновесил его на ладони.
Надо покончить и с этим. А то он еще начнет меня убеждать, что лоханка сможет добежать до Кесселя за три часа.
Армин, подавляя дрожь, вцепился в одну из десяти прикрепленных к пирсу веревочных лестниц.
Была поздняя ночь, и с Киррика тянуло холодом, но холод и тьма служили хорошим укрытием Армину и его десятку воинов. Несколько часов ушло у него, чтобы решить — скольких воинов взять ему с собой с «Плети». Слишком малым отрядом Куллинана и его друзей не захватить; слишком большим — не устроить засаду. Элемент внезапности всегда давал большое преимущество, а Армин считал необходимым пользоваться любым преимуществом.
Десять человек было именно то, что надо: достаточно, чтобы одолеть Куллинана и его отряд, и не слишком много, чтобы нельзя было спрятаться.
Надо было иметь весьма острый глаз, чтобы заметить их головы и несколько футов веревки, притулившихся сбоку причала. Высокий, прочный, твердого дерева причал вздымался над черной водой почти на три головы.
Близ корабля по дереву шлепали сандалии и перекликались, отдавая приказы, голоса: «Бородавочник» готовился отойти.
Армина толкнул Игераль, висящий на ближней к нему лестнице.
— Может, посмотришь еще раз в тот шар? — прошипел он. — Или боишься? — Он потряс головой, прочищая от воды глаза и длинные заостренные уши.
Армин оскалился. От проклятого эльфа было больше неприятностей, чем пользы. Игераль был старшим подмастерьем добрых двадцать лет и не скрывал неприязни к Армину из-за его продвижения в мастера.
Не то чтобы у гильдмастера Ирина был выбор. Он не мог поставить Армина над старшими подмастерьями, не повысив его, а это дело, совершенно очевидно, было бы провалено, будь под началом Армина младшие подмастерья и ученики.
Возможно, Игераль и другие приняли бы это. Но гильдмастер пошел дальше: пытаясь избежать конфликта, он объявил свою волю касательно Армина в Мастерском Послании. Обычно это решало дело. Гильдмастер Ирин был известен скупостью на похвалу.
На сей раз это не решило ничего. Деяние Ирина возымело обратный эффект и только разожгло недовольство подмастерьев. В частности — Игераля.
— Надо было дождаться их в море, — продолжал Игераль, — а не плыть сюда, как стае силков.
— Заткнись. Хочешь, чтобы нас услыхали?
Игераль нес чушь. В морском бою было бы невозможно захватить Карла Куллинана живым. Похищение — единственный выход.
А вот в первой идее Игераля смысл был. Очень осторожно Армин вытянул привязанный к лестнице плавающий свиной пузырь и достал упакованный в сетчатый кошель шар — тот самый, что дал ему Вентхол.
