Лорел Гамильтон - Глоток Мрака
Бабуля казалась совсем маленькой поверх Шолто. Ее кровь текла по его бледной коже, по почерневшим ожогам, которые оставила рука силы.
Я ощущала Риса и Галена за своей спиной. Я смутно, словно в отдалении, слышала, как протестовал Гален. Но это не имело значения; ничто не имело значения, кроме волшебства.
Я положила свои руки с замысловатыми браслетами щупалец поверх худощавой груди Бабули. Пелена слез заволокла мои глаза, и мне пришлось сморгнуть их, чтобы прояснить зрение. Моя кожа вспыхнула лунным светом. Я призвала свою силу. Всю без остатка. Если мне суждено когда-нибудь стать королевой фейри, принцессой крови, пусть это случится сегодня вечером, в этот миг. Надели меня полной силой, Богиня. Заклинаю высшие силы твоим именем.
Мои волосы светились так ярко, что я могла видеть пылающий гранатовый отблеск краем глаз, видеть, как это сияние струится по моей рубашке спереди, подобно красному огню. Мои глаза отбрасывали золотые и зеленоватые блики. Ночные летуны, которые касались меня, пылали белым, и это сияние растекалось по ним по кругу, так что их плоть пылала, подобно плоти сидхе, ярко-белым лунным светом.
Тело Шолто начало сиять таким же белым и чистым светом, как и наши тела. Его волосы заискрились белыми и желтыми всполохами, подобно первым лучам утренней зари на зимнем небе. Я услышала его первых вздох, отрывистый звук, звук отступившей смерти в этом вздохе.
Его глаза распахнулись широко, уже переполненные желтым и золотым огнем. Он посмотрел на меня:
— Мерри, — прошептал он.
— Мой король, — отозвалась я.
Его пристальный взгляд переместился на ночных летунов, светящихся вокруг нас. Они сияли так ярко, как сиял бы любой другой сидхе.
— Моя королева, — проговорил Шолто.
— Жизнью моей бабушки я клянусь отомстить этой ночью. Да обрушится кара за эту пролитую кровь на Саир.
Он накрыл мою руку своей и сияющие щупальца потекли по нашим рукам, сплетая их вместе.
— Мы внемлем тебе, — отозвались ночные летуны почти в один голос.
— Мерри, — закричал Гален, — не делай этого!
Но я уже поняла кое-что, чего не понимала прежде. Когда Шолто пробудил к жизни Дикую Охоту в стране фейри, я не была с ним. Я уже убежала прочь. Сегодня я не побегу. Мы вызвали силу вместе нашими телами и именно нашими телами мы ее оседлаем.
— Уберите отсюда людей, — приказала я голосом, в котором эхом отозвалась моя сила, будто мы стояли в огромной пещере, а не в крошечной палате.
Рис не стал тратить время на расспросы, он заставил Галена ему помочь. Я слышала, как Рис говорил:
— Они сойдут с ума, если увидят это. Помоги мне вывести их!
Я наклонилась к Шолто, наши руки были сплетены и обвиты ночными летунами, светящаяся плоть над светящейся плотью, и когда наши губы соприкоснулись, появившаяся вспышка света даже мне показалась слепящей.
От этого чистого, Благого, света дальняя стена с ее разнесенным на осколки окном начала таять. Таять на свету, но не исчезать совсем. Из белого холодного света появлялись очертания. Очертания с щупальцами, зубами и таким количеством конечностей, что они казались лишними. Но, тогда как в прошлый раз они появились из тьмы и кромешной мглы, сейчас они выходили из света и белизны. Их кожа была такой же белой, как у любого сидхе, но по форме своей они были тем, чем и полагалось быть слуа Дикой Охоты. Они были призваны вселять ужас в сердца любого, кто их увидит, и лишать рассудка тех, кто окажется слаб.
Шолто, ночные летуны и я, как единое целое, повернулись к появившимся сияющим кошмарам. Все, что мне удалось разглядеть сегодня, было мерцанье их глаз, сияние алебастровой кожи, белые поблескивающие острия зубов. Это были создания, пугающие в своей красоте, столь же твердые и изящные, как оживший мрамор, с клубком щупалец и множеством ног, так что глаза пытались воспринимать их просто сплошной массой. Только увидев их, вы начинаете понимать, что это целая масса разнообразных форм, совершенно непохожих одна на другую, замысловато созданных, с мышцами и силой, достаточной для той работы, что они выполняют.
Потолок растаял, и более крупные формы скользнули к нам. Ночные летуны отпустили меня настолько, чтобы я могла коснуться одного из существ с щупальцами; я чувствовала себя сбитой с толку, словно мой разум был настолько ограничен, что был не в состоянии, даже не смотря на силу, овладевшую мной, дать хоть какое-то представление об этих существах. Магия защищала меня от них, иначе я лишилась бы рассудка от одного только вида того, что свисало с потолка. Но в тот момент, когда я коснулась этой сияющей массы, она изменилась.
Существо приняло облик лошади. Большая белая лошадь с глазами, пылающими красным огнем, и паром, вырывающимся из ноздрей с каждым вздохом. Ее большие копыта выбивали зеленые искры из пола.
Шолто сидел с крошечным телом на руках. Бабуля казалось настолько маленькой, будто ребенок. Его руки, грудь, — все было покрыто ее кровью, когда он передавал ее мне. В моей жизни есть люди, которые не стали бы предлагать мне выбор. Они уже решили бы, что будут делать дальше, но Шолто, казалось, понимал, что это должно быть мое решение.
Я коснулась шеи лошади, и она была настоящей и теплой и пульсировала жизнью. Я прислонилась к ее боку, потому что она была слишком высокой для меня, чтобы взобраться на нее без посторонней помощи. Она обнюхала мои волосы, и я ощутила в них что-то. Я подняла руки к волосам и нащупала листья. Листья и ягоды в моих волосах, сплетенные в гранатовые искры.
Шолто смотрел на меня чуть расширенными глазами, все еще держа тело женщины, которую я любила больше всех остальных.
— Омела, — прошептал он, — вплетена в твои волосы.
Однажды со мной это уже случилось в волшебной стране, но еще ни разу за ее пределами. Я посмотрела мимо все еще светившихся ночных летунов и увидела, что Рис с Галеном единственные, кто остался в палате. Гален прикрывал глаза, как делали все остальные той ночью, когда магия вернулась к слуа. Той ночью Дойл сказал: «Не смотри, Мерри, не смотри на них». На секунду я вспомнила, как его уносили от меня. Он был где-то в этой больнице и боролся за жизнь. Я начала забывать о своей цели, но затем вновь взглянула вверх на извивающиеся кошмары. Я вспомнила, что даже крошечный взгляд на потолок пещеры грозил безумием. Этим вечером я могла разглядеть середину этой сияющей движущейся массы и поняла, что это сырая магия. Она была кошмаром, если ты считал ее кошмаром. Сырая магия сначала формируется в вашем воображении, и лишь затем — во плоти.
Я смотрела на нее и понимала, что пока я не закончу эту охоту, я не смогу сделать что-нибудь другое. Это было вроде схода лавины — приходится скользить вниз вместе с ней, пока все не кончится. Только тогда я смогу обнять моего Мрака еще раз. Я молилась, чтобы Богиня уберегла его для меня, пока магия не освободит меня от своей силы.
