Пётр Волкодав - Булава скифского царя
Четыре полководца наместника недоумевали. Аристарх, старший по званию и возрасту в греческой армии сжал губы и процедил. — Возможно, что офицер прав. Что ты предлагаешь Лисимах? Я ценю твой ум и воинское искусство, но из слов офицера следует, что мы переусердствовали.
— Именно это. В случае отрицательного ответа Атоная, на обратном пути следования послов нужно дезориентировать их. Чем больше информации получат они, тем лучше для нас. — Пожилой македонец утвердительно кивнул. — Я согласен. Нам пора выслушать послов Лисимах. Где они?
— Их возят по лагерю, чтобы запутать их мысли. Скоро они будут здесь. — В подтверждение слов, в просторный шатёр вошёл офицер охраны. Лисимах сделал приглашающее движение кистью руки, сел в удобное кресло и принял важный и строгий вид.
Послам сняли наголовники. Варвары — бородачи несколько прищурились и осмотрелись в просторном шатре. Старший из них, старик лет пятидесяти пяти, сделал шаг и застыл в поклоне. Молодой, с "оленем" повторил движение старика. Лисимах выждал необходимую в таких случаях паузу и ледяным тоном спросил. — Как здоровье царя всех скифов — Атоная? — последнее далось с трудом. Стоящий рядом, спартанец поморщился. Ему захотелось разом закончить эту комедию, однако он сдержался. Старший посол поднял голову и ответил. — Великий Лисимах. — при этих словах наместник насупился. Похвала была некстати. Ничем великим он пока не прославился. Посол продолжил. — Царь всех скифов хорошем здоровья и желает тебе великий Лисимах того же. — наместник уже догадался, об сути ответа, но виду не подал. Спартанец понимающе поглядел в его сторону и прервал посла. — Говори раб. Каков ответ? — Посол снова поклонился и передал Лисимаху изящный в незамысловатых рисунках животных мешочек из тончайшей кожи, расшитый серебряными и золотыми нитями. Лисимах несколько растерялся, но виду не подал. Солдат охраны принял мешочек и передал в руки наместнику. — Развяжи и подай, что там — приказал он воину. Солдат с некоторой опаской развязал узел и заглянул внутрь. На его лице заиграла малозаметная улыбка. Непроницаемые полководцы Лисимаха напряглись. Солдат достал из мешочка чашу и подал Лисимаху. Тот пока ничего не понимал, как и его генералы. Обыкновенная чаша, изящной работы, с серебряной подставкой в виде четырёх змей. По верхнему ободу, также отделана серебром. Он внимательно осмотрел её и побледнел от догадки. Спартанец схватился за меч, но Лисимах остановил военачальника. С некоторой брезгливостью он поставил чашу на стол и грозно посмотрел на послов. Те не выдержали взгляда и опустились на колени.
— Это — ответ Атоная?! Что это значит? — разъярился Лисимах.
— Это ответ — подтвердил напуганный старший посол и произнёс дрожащим голосом. — Мы ведь послы, не гневайся на нас, наместник.
— Хорошо, я не трону вас. Моих послов Атонай не тронул, а всячески оказал мне уважение. Дар я принимаю, а теперь — ответ на словах. Но сначала я, — наместник геллеспонта, хочу знать — что это за чаша. Ведь она не нова.
— Ты прав. — Посол закивал в ответ, не поднимая головы.
— Так что же это!? Говори? — не выдержал Лисимах…
Старик, не поднимая головы, ответил. — Мой царь — Атонай сказал, что эта чаша была раньше, — Лисимах затаил дыхание, как его полководцы и охрана и внезапно вспылил.
— Из чьей головы изготовлена чаша, говори старик или клянусь Зевсом!!..
Старик рухнул на колени, одновременно со вторым послом не поднимая головы, проронил.
— Мы — послы. Что приказано то и принесли… Это, это было раньше головой великого Зопириона.
Лисимаху показалось — его сейчас хватит удар. Он едва остановил меч, занесённый над головой посла.
— Убей их обоих! — закричал спартанский полководец. Вслед и не сдержались другие. — Убить их! - но Лисимах был непреклонен, хотя лицо налилось кровью и перекосилось от злобы, ведь Зопириона он знал очень хорошо… Послы замерли, в ожидании неизбежности скорой смерти. Лисимах наконец овладел собой и приказал:
— Поднимитесь рабы, я оставлю вам жизнь, но не по доброте своей. Передайте Атонаю, что я сотру в порошок всю его армию и сотру с лица земли вашу вонючую страну! Атонай оскорбил не меня, а всех греков… Ещё, передай, — пленных я брать, не намерен, и что голова Атоная украсит колонны моего дома. А теперь — вон!…
гл 7.
Круг:
Колесницы Атоная.
Лагерь царя всех скифов раскинулся в низине, у притока Тиры — небольшой речушки Альтиры, где поблизости, в многочисленных балках — красные глины пригодные искусству гончаров.
Верховые передового дозора обрадовались появлению давно ожидаемых гостей; поклонились и
поприветствовали царя Ассея:
— Ассее, — царь Меотиды пусть Табити пошлёт здоровье твоему сыну… Атонай ожидает тебя!
Царь севера Меотиды приостановился рядом со старшим дозора и покосился на повязку на ноге.
— Цела?
— Цела, царе Ассее, — обрадовался сторожевой, оказанному вниманию, — две луны не мог ходить.
Теперь лучше, правда иногда побаливает, — и без всякого перехода, добавил — езжайте прямо, цари
собрались у Большого камня. Ждут тебя.
— Удачи сколе, твоему роду — Ассей пришпорил "Рассвета". Караульные восторженно провели гостей, а потом их внимание переключилось на показавшиеся стяги войска царя Меотиды.
— Ого! — воскликнул один из дозорных. — О Папае! Ассей привёл целую армию. Гляди, гляди сколе!
— Хм, — Старшой ухмыльнулся и с видом знатока и бывалого воина сказал: — Атонай с Ассеем,
сражаясь вместе, не проиграли ни одного сражения. В степи засуха, а он привёл больше воинов, чем собрал Атонай… а как он сидит в седле!.. Хотелось бы посмотреть на его сына. О Русе только и
говорят.
— И я, сколе, — согласился сосед. — Говорят, что в Кругу тот, о ком бает Степь. Ты видел его?
— Нет.
Вжик-вжик, — доводится до нужной остроты оружие, а у кибиток и горнов снуют потемневшие от въевшейся сажи и копоти помощники кузнецов. Мастера подправляют старое и куют новое: — топоры и мечи, наконечники копий. У кострищ весело переговариваются и торопливо завтракают воины.
Глядя на них, посторонний подумает, что скифы собрались на состязания или на большой праздник. Завидев Ассея, они поднимаются и громко приветствуют.
— Слава царю Ассею! — Приветствие волной катилось по лагерю. Ассея узнавали, узнавал и он.
— Приветствую, сколе, — весело закричал царь — твой "меч" не заржавел? Как это тебя жена самого отпустила, или она больше не ревнует к рабыням? — сотни взрываются хохотом, а довольный
