Далия Трускиновская - Люс-а-гард
— Если бы не твои повадки — сказал бы, что тебя в монастыре растили.
— Считай, что в монастыре, — и, вспомнив горные лагеря, конные маршруты по Кордильерам и Гоби, а также любимую яхту «Стелла Марис» Люс тяжко вздохнула. Мужчины в таких вылазках никогда не участвовали…
— Ладно, с тобой я потом разберусь, — пообещал монах. — И сдается мне, что у тебя то же горе, что у твоей сестрицы. Но ничего, и ей помогу, и тебя не забуду.
Люс изумилась — что за горе может быть у блистательной А-Гард? А монах тем временем продолжал:
— Ну, девочка тоненьким голоском стонет и ахает, мужик басом рычит и подвывает. Вот по голосам слышу — скоро у них финал. Я прямо на одной ноге замер — чего же, думаю, хорошим людям в такую замечательную минуту мешать? Замер я, а меч-то перед собой держу, а весит он — ох, батюшки… А у них все так ладно получается! Вот, думаю, отвалятся они сейчас друг от дружки, я и протопаю со своим мечом. Они ведь понимают, что ночью по замку тоже могут люди ходить, и не больно испугаются. Ну, съежатся там, в оконной амбразуре… Удовольствие-то они уже получили, так?
И тут до Люс, внимавшей вполуха, дошло, о какой такой беде говорил монах.
— Так вот, голубка моя, стоял я на одной ноге, выставив этот окаянный меч, добрых четверть часа, а они все не могли управиться! — торжествующе заявил монах. — Сильны! И так стонали, и этак кряхтели, раза два я уж думал, что все — а-по-фе-оз!
Братец Тук с удовольствием выговорил великолепное слово и с гордостью взглянул на Люс — вот, мол, мы какие слова произносим. Она же буквально держала сама себя за шиворот, чтобы не отлупить братца Тука до кровавых соплей — это надо же, в чем он заподозрил такую женщину, как Люс!
— Так нет же, секундочку помолчат — и опять за дело принимаются. А я-то стою, как дурак, с мечом, в котором этот самый член святого Евстафия, то ли ноготь, то ли целый палец… Наконец мне надоело, я громко так прошагал мимо окна — и, думаешь, они заметили? Я полагаю, что они этак до завтрака пыхтели.
— А дальше? — как можно более кротко спросила Люс.
— Дальше я дурака свалял. Сунулся я с этим мечом в ту дверь, куда вошло привидение. Дверь открыта — а в покоях ни привидения, ни Марианны. Тут я, прости, грешным делом на тебя подумал. Появились неведомо откуда две непохожие сестрички, и, видно, обе с нечистой силой знаются.
— Я же тебя сама умоляла пойти в замок и отдать Марианне браслет, или хотя бы показать его и вывести ее оттуда! — возмутилась Люс. — Если я ведьма, то зачем ты, монах, мне понадобился?
— Да я и сам потом подумал — зачем? В общем, решил я вернуться к леди и доложить, что такая странная приключилась история. А надо тебе знать, что обычно я пробираюсь к леди потайным ходом, а дверца спрятана за резной панелью, на панели изображена псовая охота на кабана, и резьба, поверь мне, преискусная. И вот открываю я тихонько эту дверь, а на меня — р-р-р! Оказывается, леди Лаура новую постельную собачонку завела, та собачонка ко мне еще не привыкла, как покойница Белочка. И вот, пока хозяйка не спала, а я ее утешал, собачонка меня терпела, а спящую хозяйку ей непременно надобно от меня охранять! Ну, не подойти, и все тут! А шум поднимать мне и вовсе ни к чему. Я шиплю, как змей — леди, леди! Какое там — спит без задних ног…
— А горничные в соседней комнате, что ли, спали? — удостоверилась Люс.
— И горничные, и кормилица с сыночком. Ведь думали, что лорд к супруге ночевать явится. Я не дозвался, а большой шум поднимать тоже не мог — положим, Джоанна ни слова не скажет, она же молочная сестра Леди, можно сказать, в приданое к ней была дана. А старая ведьма Бриджет Хаксли?
— Ну и где же ты очутился?
— Да на сеновале! Как раз над конюшней. И заснул я, голубка моя, как убитый. Решил — утро вечера мудренее, утром и поищу Марианну. Странно, конечно, что в покоях сэра Эдуарда ее нет и дверь открыта, да только ночью я все равно этой загадки не разгадаю. Так вот, просыпаюсь я на сеновале от рева!
— От лошадиного рева?!. — воскликнула Люс.
— Да нет же, от бабьего! Выглядываю в маленькое окошко и вижу — стоят две бабищи здоровенные, судомойка и прачка, стоят себе в обнимочку и ревут в три ручья! А глотки-то у обеих — дай Боже, что за глотки! Я им сверху кричу, чтобы заткнулись или по крайней мере перешли рыдать куда-нибудь за ограду, а лучше — в лес. А они мне такое снизу преподносят, что я — я! — краснею. Тогда я в окошечко выставился — обеих дур унять, нехорошо все-таки духовное лицо такими словами радовать. Они увидели меня — даже присели от неожиданности. А потом как завопят, чтобы я немедленно шел, бежал, летел в замковую часовню! И чтобы хорошенько молился! Зачем молиться, о чем молиться?… Ничего не понять, один рев. Естественно, я одергиваю рясу и бегу разбираться. Вхожу в часовню — а там… Голубка моя, два раза в жизни меня мороз по коже продирал, а это был третий, — признался братец Тук.
— А там? — чуя неладное, спросила Люс.
— А там — оба лорда, наш сэр Эдгар и сэр Арчибальд, народу толпа, а посреди на возвышении — леди Лаура!…
— Что же она там делала, на возвышении? — удивилась Люс.
— А что может делать мертвое тело на возвышении?! — горестно возопил монах. — Лежало себе, и все тут!
— Мертвое тело? — до Люс с трудом доходило, что в Блокхеде стряслась беда.
— Так я же сразу тебе сказал, голубка моя, — плохие новости!
— Как это произошло? — сухо спросила Люс.
— Какой-то дряни подсыпали в ночное питье бедной леди! И что интересно — наш лорд как уснул за кружкой эля у псарей, так до утра добудиться не могли, и сэр Арчибальд — с ним вместе. Сперва из-за старика паника поднялась — лежал рожей на столе и дыхания не слышно. Стали трясти — ожил. Наш добрый лорд кое-как очухался, спозаранку добрел до супружеского ложа и повалился. Потом проснулся и рядом мертвое тело обнаружил.
— Скверно… — проворчала Люс.
— Главная-то скверность еще впереди, — успокоил ее монах. — Знаешь, кого все считают отравительницей?
— Марианну? — без голоса спросила Люс.
— Марианну! И все ведь сходится! Незнакомка, иностранка, лорд вдруг в нее без памяти влюбился — не может быть, чтобы обошлось без колдовства. А, главное… — тут монах несколько замялся, — уж не понравился ли ей Блокхед-холл настолько, чтобы в нем навсегда поселиться? Еще вчера она была просто беглянкой без роду и племени, а завтра может стать леди Блокхед и хозяйкой в замке! Вот она и взялась за дело…
— Ты с ума сошел? — Люс даже подскочила. — Конечно, преступление совершает тот, кому оно выгодно, это даже у вас здесь знают! Но Марианне вовсе ни к чему мечтать о звании леди в каком-то блохастом замке! Да если бы она захотела!…
