Александр Абердин - Хроники объявленного Апокалипсиса
На похороны прилетели все мои коллеги из других районов и после панихиды и поминального обеда мы снова провели совещание, но уже не такое продолжительное. Я рассказал им о своём визите в тульскую область и о том, как бывший прокурор одного из районов Дербента спас жизни почти сорока пяти тысячам туляков. Это не вызвало ни у кого особого удивления, а когда я сказал, что поменяю специальную боевую технику на ми восьмые, то мне было вежливо предложено заткнуться. То, чем я лично должен был вскоре заняться, все мои коллеги считали делом наиглавнейшим. Никого даже не возмутил такой вопиющий факт, что в отряде "Ночной дозор" будут воевать пятнадцать граждан США и семеро французов. Главное для них заключалось в том, чтобы мы не дали ни одной сволочи начать маленькую, победоносную завоевательную войну после Апокалипсиса. Поэтому мне отдавали не только все вертушки, но и топливо. Хорошо, что его приплыло к нам немало. Заодно я выяснил, что водолазы, обследовавшие уже очень многие линии метрополитена, сказали, что из метро нужно только откачать воду и просушить оборудование. С подводных лодок уже снимали водяные насосы, нашлись они и в наших хозяйствах, так что работы по откачке воды должны были начаться уже начиная на следующий день и они начались.
Мы же все три дня после похорон занимались техникой, тренировал и притирались друг к другу. Всех иностранцев мы распределили по боевым группам поровну и сразу же стали учить их русскому языку и приёмам обращения с новым для них оружием, старыми, надёжными и мощными автоматами "АКМ", пулемётами "Печенег" и снайперскими винтовками "СВД". На строевую подготовку мы как-то не очень обращали внимание, да, и шутка ли дело, весь наш отряд почти на девяносто процентов состоял из одних только офицеров. Ну, а чтобы никому не было обидно, наш начальник генерального штаба полковник Борисов присвоил всем рядовым и сержантам лейтенантские звания. Пустячок, но Скибе было всё равно очень приятно получить из его рук лейтенантские погоны. На четвёртый день, оседлав мотоциклы, половиной отряда мы разъехались в разные стороны, причём поодиночке и одетые, как гражданские лица, но оружие скрытого ношения при себе имели, как и мощные УКВ-радиостанции и сканеры. Естественно, что весь иностранный контингент отряда остался на базе. Пока что с них, как с разведчиков, не было никакого толка.
Я не стал говорить Алёнке, что отправляюсь искать маму, но именно об это мечтал, когда сел в седло мотоцикла, к багажнику которого была прикреплена пятидесятилитровая ёмкость с бензином. Кто его знает, попадётся заправка по пути или нет. Не стал я ехать и по дороге, как это делали все остальные мои парни, а поехал напрямик, строго на запад, так, как волна несла ко мне батискаф с Алёнкой. Мотоцикл я выбрал себе не чисто кроссовый, очень уж у них гавкучий движок, а "Кавасаки" для горного мототуризма, с двигателем достаточно мощным, но в то же время экономичным. В рюкзаке у меня был запас продуктов на неделю и ноутбук, в который я закачал интерактивную карту чуть ли не всей центральной части России и зарядное устройство к нему, чтобы можно было подзарядить его от системы электропитания мотоцикла. Вчера под вечер прошел сильный ливень, но за ночь и утро земля немного подсохла, так что из под колёс не летела во все стороны грязь. Впрочем, по буеракам я ехал только первые десять, двенадцать километров, а потом добрался до Мамоново и въехал в Одинцово. Время от времени я спрашивал людей, не видели ли они женщину на мотоцикле, разыскивающую свою дочь, но не получил ни одного утвердительного ответа и миновал Одинцово. За Назарьево мне пришлось ехать уже лесом, но я не сворачивал хотя и с трудного, но прямого пути строго на запад, время от времени останавливаясь, чтобы послушать эфир.
Он не был пуст, но пока что я не услышал ничего опасного или хотя бы настораживающего. Сердечные дела это сердечные дела, но и о своих обязанностях мне тоже не следовало забывать. Судя по переговорам в эфире, жизнь постепенно налаживалась, вот только люди очень часто обменивались печальными известиями и редко можно было услышать, что где-то выдержали все убежища и никто не погиб. Гораздо чаще я слышал такое: — "В нашем посёлки из трёхсот восьмидесяти человек утонуло сто двадцать шесть, только вчера похоронили последних. Чёрт, как же теперь жить дальше? Это же, бля, не страна, а какое-то сплошное кладбище, а тут ещё прямо в мой дом этот, как его, батискаф с иностранцами врезался. Ну, чёрт с ним с домом, завалился и мать его в дых, главное, что в батискафе все живы остались. Ты представляешь, керя, исландцы, блин! Вот свезло, так свезло. Не, ваще они мне только малость третий этаж рас**ярили, а так всё зашибись. Записался вот, в учители русского языка. Ну, бывай, братуха, я пошел коров кормить. У меня одна, я так подозреваю, скоро ощениться должна или, как это у них там называется. Вот было бы здорово, если бы она быка родила. А то у меня семь коров и ни одного быка, хоть сам быком становись, так меня Верка за это задушит, а у соседей, блин, одни козлы и овцы."
Ну, что же, если даже менагеры записались в фермеры, значит выживем. Лишь бы только в зародыше задавить ту гадину, которая начнёт из себя царя или князя корчить. Делая остановки через каждые полчаса минут на десять, я всё дальше углублялся в лес, думая то о Валюше, то о великовозрастных дурнях, думающих, что винтовка рождает власть. Ну, а ещё я думал о том, как бы нам получше подготовиться к зиме. В нашем районе уже во всю гремели отбойные молотки. Строители, покумекав, решили, что пока бетон не схватился полностью, его надо разбивать и приводить дома в порядок. Спасатели работали в городе, но только там, где люди укрепляли стены первых двух-трёх этажей. Все подвалы были заполнены морской водой и там точно некого было спасать, как и в метро. Их старания часто увенчивались успехом и они, проделав проходы под обломками к входам в убежища, выводили из них людей. Из метро уже откачали чёртову прорву воды и на некоторых станциях начали работать ремонтники. Метро просто затопило и не более того. Все сейсмические удары оно выдержало, но грязи и мусора из него предстояло вывезти многие тысячи тонн. Хорошо, что дохлая рыба чернела, но всё же не начинала гнить и распространять зловоние. Её тоже не выбрасывали, а перерабатывали на рыбную муку.
Максимыч создал особый строительный отряд и дал ему команду срочно начать сооружать ферментеры особой конструкции. Наш главный космобиолог Женечка, которая по моему совету исследовала дно Москвы-реки и других речек и водоёмов, сделала ещё одно поразительное открытие, оказывается зелёные слизни активно поедали органику и при этом конечным продуктом их пищеварительного процесса были кислород, водород, вполне безвредные окислы кальция, калия и других химических веществ, а вместе с ними метан и этилен. Наши юные гении полагали, что новые биореакторы самым серьёзным образом помогут нам решить все вопросы с топливом. Водород, как топливо, очень опасен, зато смесь метана и этилена это уже совсем другое дело. Его можно хранить в баллонах хоть в сжатом, хоть в сжиженном виде, а потому Максимыч бросил все силы и средства на то, чтобы использовать такую природную способно зелёных слизней, а тех на дне водоёмов собралось немало вот там-то им не были страшны никакие хищники. Они моментально вспенивали вокруг себя воду и любая рыба шарахалась в сторону.
