Джезебел Морган - За третьей гранью
Женщина отвесила мне издевательский поклон и знаками предложила следовать за ней. Я не менее издевательски дала ей своё высочайшее соглашение, и поправив золотое ожерелье (тяжёлое, зараза!), отправилась следом. В одном из залов процессия чуть не столкнулась со спешащей Анрис, успевшей отскочить в сторону и остаться незамеченной. Пронырливая египтянка тихонько пристроилась в хвост шествию, усиленно делая вид, что и была там с самого начала.
Меня снова привели в тронный зал и усадили на кресло. На этот раз я чувствовала себя гораздо уверенней и постаралась устроится на этом пыточном (жёстком и шершавом, даже ёрзать страшно! А вдруг занозу получу?!) кресле по-удобнее: закинула ногу на ногу, подпёрла кулаком голову и состроила скучающую физию. Ну прям скульптурная композиция «Богиня, которой всё надоело».
Анрис осторожно подкралась к трону, стараясь держаться в тени, но это не скрыло её от цепкого взгляда верховной жрицы. Скорчив презрительную мину, она громко сказала что-то в пространство, и взгляды всех обратились к входу. Заинтригованная, я тоже туда взглянула, оторвавшись от созерцания своих ногтей. А потом с трудом сдержала готовую упасть челюсть.
Честно говоря, сначала я приняла вошедшего за инопланетянина. Маленький с вытянутой длинной головой, в одной набедренной повязке, длинной до колен, смутно белевшей в тьме зала… А потом он вошёл в круг света, и теперь я уже пыталась удержаться от разочарованного вздоха. Это был всего лишь фараон в своей шапке-короне, удерживающейся на голове на оттопыренных ушах. М-да, а я-то надеялась увидеть какого-нибудь сириусёнка, прилетевшего с планеты Сириус вместе с прародителем Осирисом… Да-а, ходят в наше время в такие байки, что пирамиды – это инопланетные корабли. И есть идиоты, в это верящие…
Фараон гордо прошествовал к моему трону, высоко держа голову, кажущуюся под короной очень маленькой. Ожерелье на шее, украшенное богаче, чем моё, красиво мерцало в свете факелов и свечей. Множество браслетов, колец и прочей бижутерии делало фараона похожим на незадачливого воришку, обчистившего ювелирный магазин и напялившего всё украденное на себя. Жирно подведённые глаза навевали мысли о моих современниках. Вежливо ему улыбнувшись, я сквозь зубы осведомилась у Анрис, чего от меня надобно этому коротышке. Естественно, мне сразу пришлось упростить фразу до нескольких понятных ей слов, иначе она бы над ней до скончания веков раздумывала.
– Брак! – тихо напомнила мне жрица, ёжась под тяжёлым взглядом верховной, которая из-за нашего перешептывания не могла начать церемонию.
– Сейчас?!? – опешила я. Судя по лицу девушки, ей хотелось постучать мне по лбу: по её представлению, богиня ну просто не могла не знать элементарных традиций её страны!
Каюсь, историей Древнего Египта я как-то не увлекалась, и теперь за это расплачиваюсь.
– Хорошее дело браком не назовут, – тихо процедила я общеизвестную истину, наблюдая как жрицы старательно бьёт поклоны перед подбоченившимся фараоном. Наконец, приветствие и возвеличивание правителя заканчиваются, и низкорослое Его Величество спешит изъявить свою волю. Судя по злорадной улыбке Анрис (извечно женское «А я же говорила! ! !») – матримониальную. Я порывалась что-то сказать, то дружеский тычок локтем подействовал лучше кляпа. Мне ведь совсем не надо выдать всем, что я самозванка на тёпленькое местечко богини?
Жрецы ещё что-то увлечённо обсуждали, договариваясь с фараоном (наверняка о приданном… жлобы), а я продолжала изображать из себя красивую куклу. И если я не предприму срочных мер, буду вынужденна быть ей до конца своей жизни. Ибо что-то мне подсказывает, и это отнюдь не здравый смысл, что из дворца мне сбежать уже не удастся…
С трудом дождалась окончания этой церемонии, и отконвоированная в свою комнату, я закатила грандиознейшую истерику. То есть металась по маленькой спальне, поминая всех богов и сетуя, что мне, как всегда, вместо хорошей жизни устраивают весёлую. Богам на меня было наплевать, и они не спешили переносить меня в моё время. Ну или хотя бы за пределы храма. (Вариант на небо меня, по понятным причинам, не устраивал). А значит опять всё придётся делать самой.
Верная Анрис была проинструктирована провести среди жрецов агитацию, чтобы внизу никого не осталось и никто не мешал нам совершить противозаконное деяние. Выпроводив жрицу, пытающуюся на ходу придумать ещё что-нибудь полезное, я облегчённо перевела дух. Как бы эта энтузиастка чего не учудила…
Быстро переодевшись в свою родную одежду (боже, как же меня достали эти бесформенные тряпки, называемые здесь платьями!), я застегнула поверх шорт пояс с кинжалом. Что-то мне подсказывает, что оружие мне ещё очень понадобится. Проверила, в каком кармане пистолет, в другой сунула нож и пару украшений. Та-ак.
Медленно села на кровать, в который раз прокрутила в голове эфемерный план побега. Единственное, на что я могла положиться – это верность Анрис и секретность этого её хода. А что я буду делать, когда выберусь из храма, я ещё как-то не задумывалась. Что ж, никогда не поздно наверстать упущенное. Сижу, думаю. Логично было бы найти хранителей знаний и приставать с этим вопросом к ним. И жрецы на эту роль подходят очень хорошо. Даже слишком. Если бы не этот брак с малолетним фараоном!
Шорох крадущихся шагов вывел меня из задумчивости почище ведра ледяной воды на голову. Не думаю, что Анрис стала бы скрываться от меня. А кто ещё сюда прийти может?.. Тревогу я почувствовала на подсознательном уровне и дальше действовала чисто интуитивно. Нож снова полетел на столик, я предельно аккуратно положила его на прежнее место, даже лезвия выщелкнула. Натянула поверх своей одежды смятое платье и нырнула под одеяло старательно делая вид, что богиня решила последний раз поспать в одиночестве. Свернувшись клубочком, чтобы из-под полуприкрытых ресниц можно было наблюдать за дверным проёмом, медленно выровняла дыхание.
У меня почему-то возникло ощущение, словно я сижу в засаде и поджидаю хищника, и от того, смогу ли я достоверно притвориться, зависит моя жизнь.
В комнату крадучись вошла верховная жрица. Внимательно огляделась, сохраняя на лице приветливую натянутую улыбку, и убедившись, что в спальне кроме нас никого нет, перестала сдерживать свои эмоции. В раскосых глазах мелькнуло тёмное пламя, хищная, пробирающая до костей, улыбка-оскал сильно исказили её лицо. Меня прошиб холодный пот, сразу начал бить озноб, несмотря на то что лежать в двойной одежде под тёплым одеялом было жарко.
Верховная с усилием вернула своим чертам привычную неподвижность и отступила в тень возле входа, приготовившись к долгому ожиданию. В расслабленной руке поблескивал обнажённый кинжал.
