Джейн Уэлч - Властелин Некронда
Май кивнула и обнажила руку.
– У меня нет подношений иных, чем моя кровь или рог единорога. Возьмите, что пожелаете.
– Ребенок! – провозгласила женщина и вдруг предстала глазам Май совершенно иной: страшной, высокой и грозной. Мягкий рот затвердел, точно клюв, да и вся она сделалась необыкновенно похожей на стервятника. – Я исторгла из своего чрева множество сыновей, но ни одной дочери, чтобы передать ей свое искусство. Ты отдашь мне ребенка!
Май показалось – она вот-вот лишится чувств. Мысль о том, чтобы утратить ребенка, была столь ужасна, что она обеими руками схватилась за живот.
Руна с Трогом, почуяв страх госпожи, встали по бокам от нее, ощетинившись и скаля зубы. От угрожающего рычания кровь в жилах стыла. Выхватив рог единорога и выставив его перед собой как оружие, Май попятилась к двери. Со двора раздалось ржание и фырканье Огнебоя. Должно быть, Папоротник почуял грозящую опасность и вывел коня из конюшни, с облегчением подумала она. Резко развернувшись, девушка вылетела в дверь – и оказалась в кольце жутких масок минувшей ночи.
Кто-то захлопнул дверь перед самым носом Трога с Руной, отрезав их от Май.
– О, Великая Мать! – всхлипнула бедняжка в панике. – Помоги мне! Что же я натворила?
Она понимала, что навлекла на себя все эти несчастья собственной глупостью и опрометчивостью.
– Я могу извлечь дитя из твоего тела так, что обе вы останетесь живы, – пообещала Сидра, надвигаясь на нее.
Руна взвыла, как демон отчаяния, и бешено заскребла дверь лапами. Май закричала и бросилась бежать, но тотчас же попалась в руки людям в масках, служителям культа лошади. Они грубо швыряли ее во все стороны, а потом четверо из них крепко-накрепко ухватили ее за руки и ноги, пригвоздив к земле. Старуха неотвратимо приближалась, в руке у нее сверкал серп.
Внезапно земля под ногами черной жрицы зарокотала и разверзлась. Оттуда выскочила могучая каменная фигура и, легонько выдернув одной рукой молодое деревце, принялась размахивать им, как дубиной, сметая с пути ориаксийцев, что в ужасе бежали прочь.
– Перрен! – восторженно закричала Май. Она-то думала, горовик давно мертв, поглощен зыбучими песками. Однако казалось, что он полностью пришел в себя.
Рыча что-то на гортанном, жутковатом наречии, Перрен бросился в дом, подхватил Каспара и перебросил его через плечо. Трог и Руна выскочили во двор и, ощетинившись, заняли свои места по бокам от Май.
– Яйцо! – воскликнула она. – Нельзя оставлять его здесь!
– Я забрал его, – заверил ее горовик, спрятав Некронд в серебряный ларчик и облизав пальцы, точно их обожгло прикосновение к камню. – А теперь скорее!
Огнебой уже мчался прочь, в холмы. Из-под копыт его поднимались тучи пыли. Май схватила прильнувшего к земле Папоротника за руку и потянула за собой. Перрен, неся на одном плече Каспара, легонько подхватил Май и посадил ее на второе плечо.
– Я думала, ты погиб, – пробормотала она, когда горовик наконец замедлил шаг.
Конический холм с одиноким дубом остался далеко позади. Перрен аккуратно опустил ее на землю, чтобы Май могла немного пройтись, пока они не отыщут подходящее для привала место.
Горовик заметно исхудал, лицо его осунулось и покрылось трещинами, некогда серые глаза стали тускло-карими и утратили былой блеск. Он улыбнулся Май невеселой улыбкой того, кто раз и навсегда разучился радоваться жизни.
– Май, мне так стыдно. Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня. Это все солнце! Взрослые предупреждали, что солнце мне вредно, и так оно и оказалось. Оно свело меня с ума. Твоя рука! Я сам не знал, что делаю. Ты сможешь меня простить?
– Ты ранил меня и вполовину не так сильно, как мог бы, – заверила Май, мгновенно забыв всю злость и ярость на горовика. – А еще теперь я знаю, как вытащить мастера Спара, а ты нашел и спас нас, Перрен. – Она задумчиво поглядела на него. – Хотя ума не приложу, как тебе удалось нас отыскать.
– Ты поступила очень мудро, Май. – Перрен кивнул на холм. – Нашла место средоточия силы и вонзила этот рог в землю, так что вокруг по земле растеклись отголоски магии. Мне было совершенно не трудно найти вас. Но и человеку-волку это тоже проблем не составит. – Он покаянно поглядел на Каспара. – Что я натворил? Это все я виноват! Что нам теперь делать?
– Я как раз пыталась тебе сказать. Все так просто! Старуха мне показала. Вот только найдем безопасное место для привала – и я его освобожу, – задыхаясь, проговорила Май, ковыляя рядом с горовиком.
Теперь, когда ребенок сильно вырос, она стала такой неуклюжей. Не прошло и пяти минут, как она с готовностью позволила Перрену снова ее нести.
Пес и волчица трусили за ними по пятам. Склон холма, поросшего орешником и рябинками, вывел небольшой отряд к голому, открытому всем ветрам гребню. Впереди на много миль раскинулась зеленая равнина. Вдали смутно проглядывало море. Здесь путники и остановились. Выбрав подходящий обломок скалы, Перрен бережно снял Каспара с коня и уложил туда.
Пока Папоротник с Перреном разжигали костер, чтобы держать Каспара в тепле, девушка срезала веточку с одной из рябин чуть ниже по склону и заточила кончик так, что получилось нечто вроде пера. Потом, чувствуя легкую дурноту, закатала рукав и натянула кожу.
В порывах резкого ветра ей слышался голос Морригвэн, отчитывающей ее за слабонервность: «Мы таковы, какими сотворила нас Великая Мать, а значит, не пристало нам воротить нос при виде крови, плоти или костей».
Девушка глубоко вздохнула, разгоняя дурноту.
Сжав зубы, она полоснула по руке кинжалом, который извлекла из сапога Каспара. Боль была резкой – но не настолько, чтобы Май отдернула руку, не докончив надрез.
Потом, раскрыв ларчик, она аккуратно обмакнула веточку в капельки крови и начертала яркой жидкостью руны имени Каспара на Яйце.
Не сводя глаз с кремовой мраморной поверхности, Май замерла в напряженном ожидании.
Томясь на дне океана, почти утратив способность мыслить из-за чудовищного холода и одиночества, Каспар вдруг решил, что заснул и видит сон. Сквозь толщу воды, точно перо, парящее в неподвижном воздухе, спускался виток света. Он явился за ним, Каспаром. Не в силах пошевелиться, юноша наблюдал, как лучащаяся спираль упирается в морское дно прямо рядом с ним, а потом ширится, разбухает, чтобы вместить свою добычу.
Едва поток света обнял Каспара, на пленника Иномирья снизошел небывалый покой. Юношу потянуло вверх, к поверхности. В вышине ярко сиял Некронд, на сей раз к сиянию его примешивался пурпурный оттенок. Воздух вокруг был по-волшебному прекрасен, странный луч прорезал дрожащие капли, отражаясь золотыми, серебряными и алыми полукружиями. Вода, которая осталась в ладони Каспара, попав под луч, начала словно бы сгущаться, застывать – но не льдом, а тягучим стеклом совершенно дивного оттенка, блестящего и белоснежного. Но в тот миг юноша успел лишь мимолетно обратить на это внимание, зачарованно глядя на поток света, что уносил его ввысь, к похожей на луну сфере, зависшей в сочившемся кровью небе.
