Виктория Абзалова - О черном маге замолвите слово
— А стоит ли? К чему я вам теперь… Так, обуза… — голос Дамира не дрогнул: он, кажется, принял свою беду с большим мужеством, чем его горе-покровитель.
Ему показалось, что мастер Фейт… Владыка Дамон — с трудом перевел дыхание, а в следующий миг юноша оказался прижат к его груди, и сведенные судорогой пальцы бережно поправляли волосы.
— Никогда, слышишь, никогда больше не смей так говорить! И тем более думать!!! — раздался прямо в ухо сдавленный прерывающийся шепот, — Дами… Дороже тебя у меня никого нет!..
А потом Дамир вдруг ощутил на своей щеке нечто, что вовсе должно быть находилось абсолютно за гранью возможного и невозможного.
— Я никуда больше тебя не отпущу, даже если ты попробуешь сбежать! Никому не позволю причинить тебе вред… Дами, я верю, я все сделаю… Ты будешь снова видеть! Мы справимся, мы что-нибудь придумаем… Мы со всем справимся!! Я не могу тебя потерять… Дами, мальчик мой, прости меня!!!
К чему глаза, они так часто могут обмануть! Замерев, Дамир вслушивался в самый драгоценный и волшебный на свете звук: биение согревающего тебя сильного сердца…
— Не плачь… — мастер Фейт уже справился с собой и оттер слезы, которые бежали по щекам юноши, — Разве у нас есть повод плакать?
Они сидели рядом, как когда-то в Кларесте, и говорили. Дамир прижимался к плечу своего наставника, словно боялся, что если он отстранится, то тот исчезнет. Фейт или Дамон — он мог быть властелином чего угодно, но какая сила сравнится с тем, что он делал в этот момент?
Маг вел Дамира обратно к лагерю и думал, что опирающаяся на него рука и есть единственный надежнейший якорь, который не даст ему самому соскользнуть в разрушительное неистовое безумие и утратить себя.
Вот только, сможет ли он когда-нибудь, — спросил себя Дамон, пытаясь справиться с точно пережатым тисками горлом, — спокойно смотреть на две седые пряди, неподлежащим обжалованию приговором, клеймом изгоя, — серебрившиеся у висков мальчишки, которому и пятнадцати-то не было!
Эпилог
Райнарт знал, что ему пора уезжать: дома ждали жена и дети, очередная великая угроза обернулась очередной великой глупостью. Дамон обмолвился ему, что тоже собирается ненадолго уйти в Степь по совету уккэ Дайка, хотя Белые на Пустошь, разумеется, не полезут. Да даже если и полезут: к чему опять доводить до столкновений? Потыкаются в Башню, побродят в округе, — и уйдут рано или поздно, они же здесь почти бессильны.
И как оказалось, маг помнил еще об одном обстоятельстве, о котором Райнарт, признаться, запамятовал: Алагерда.
Дамон потянул за собой чародейку не в помрачении рассудка, а рассчитывая на ее способности целительницы. И что теперь делать? Швырнуть к ногам преемника Ровены?
Совместно разыграть удачное бегство? Герда, похоже, и сама не сомневалась в успешности этаких планов, отлично сознавая, что пути назад нет.
Иногда отчаянно хотелось располосовать ногтями невозмутимую физиономию «мастера Фейта» с воплями: «Какого беса ты испортил мне жизнь, скотина?!».
У нее даже платья нормального не осталось…
Вместо того, госпожа Алагерда занималась изучением шаманских методик, а заодно и орочьего наречия «anhrʼmor»: по крайней мере, помогало отвлечься.
Когда на вырисованную ею в пыли фигуру, которую она анализировала уже не первый день, упала тень, женщина к своему удивлению обнаружила, что это Дамон. При чем не один, а с бутылкой вина из запасов морских братьев и парой древних ритуальных чар.
Темный коллега молча разлил вино и протянул ей одну. Алагерда приняла не поблагодарив, но и обошлась без ехидного замечания. Некоторое время они молча потягивали не самое скверное винцо, а Дамон так же молча, подправил один из символов. Алагерда подумала, прикинула… и кивнула, соглашаясь.
— Быть обычным человеком тебе больше идет, — наконец сказала она.
— Не получается! — невесело усмехнулся Дамон, — И я не совсем человек.
— У всех свои недостатки, — легкомысленно пожала плечами волшебница, заключив, — И проблемы.
— Оставайся со мной, — вдруг заявил он.
— Это предложение? — изумилась она.
— Вроде того, — пожал плечами мужчина.
— А ты уверен?! — в чародейке снова проснулись язвительность и ехидство.
— А ты во мне сомневаешься? — выразительно вздернул бровь Дамон, посылая ей красноречивый взгляд.
Возвращались они рука об руку.
— Научишь меня начинать жизнь сначала? — спросила Алагерда, уже не скрывая своих настоящих мыслей и чувств.
— В этом можно найти и положительные стороны… — слегка улыбнулся Дамон.
— Например?..
… Нет, — размышлял Райнарт, — мир окончательно сдвинулся с веками наезженной колеи! И видел ли кто-нибудь, нечто более неожиданное и поражающее воображение, чем Темный Властелин и Светлая волшебница, — под ручку прогуливающиеся по Пустоши на манер воркующих голубков в романтическом скверике?
Ну и слава всем вышним Силам, что сдвинулся!
Герда Вампир Раинн
