Патриция Бриггз - Призрак дракона
— Мне очень хотелось бы узнать, откуда отцу стало известно о том, что я сплю с королевой! — агрессивно раздувая ноздри, воскликнул Бекрам.
— С чего ты взял, что это ему известно? — Эрдрик пожал плечами и еще раз пробежал глазами по строкам письма. — Он ни слова об этом не пишет.
— Да, но просит меня при помощи связей с королевской семьей, которые у меня имеются, попросить Его величество вернуть Варду право быть Хурогметеном!
— Отец знает тебя как облупленного, поэтому и решил, что ты уже находишься в тесном контакте с королевской семьей. Точнее, с женской ее половиной. — Эрдрик укоризненно покачал головой. — Ты когда-нибудь допрыгаешься, братец!
Бекрам пренебрежительно фыркнул.
— Королю нет дела до супруги. В кровати его ублажает Гарранон. А может, и не только он.
— Это тебе сказала королева?
Бекрам искренне улыбнулся. Такое случалось крайне редко, но подобные улыбки всегда напоминали Эрдрику, за что он любит своего брата-близнеца.
— Нет. Это мне сказал сам король, — ответил Бекрам. — Тогда-то Его величество и дал мне разрешение пользоваться своей женой. Это было даже не разрешение, а приказ.
Эрдрик не знал, радоваться ему или печалиться. Король вел крайне опасные игры.
— Тебе следует быть предельно осторожным.
Бекрам беспечно кивнул.
— Единственное, чего я не понимаю, так это почему отец так печется о Варде. Всем известно, что он туп, как баран. Разве можно доверять ему управление Хурогом? Даже дяде Фэну временами бывало очень сложно справляться с теми или иными проблемами. — Он помолчал. — И потом… Мне этот Вард никогда не нравился.
Я даже догадываюсь почему, — подумал Эрдрик. — Вард хоть и туп, как баран, а всегда знает лучше тебя, как поступить правильнее.
— Но не могу себе даже представить, что его сажают в сумасшедший дом! — продолжил Бекрам. — Бедняга Вард. Он ведь может прийти в ярость и кого-нибудь там прикончить… Наверняка существует какой-нибудь выход из ситуации.
— Какой? — спросил Эрдрик.
Бекрам пожал плечами.
— А ведь если Варду не избежать этой участи, то Хурог унаследует отец. Тостена, наверное, давно уже нет в живых. И все по милости дяди.
— Отец не хочет быть Хурогметеном, — заявил Эрдрик, прекрасно зная, что его слова сильно удивят Бекрама.
Дарах постоянно твердил, что получение титула Хурогметена — предел мечтаний любого мужчины, рожденного в Хуроге.
— Что?..
— Отец страшится Хурога. Он убежден, что замок проклят. Помнишь, как умирал дед? Смерть дяди Фэна была еще ужасней. — Эрдрик выдержал многозначительную паузу. — Естественно, отец возьмет на себя эту ответственность — из чувства долга. А ты хотел бы стать однажды Хурогметеном?
Бекрам задумался.
— Конечно, в этом есть что-то интригующее, — ответил он, почесывая затылок. — Владеть Хурогом — все равно что быть хозяином чудовища-людоеда. Но для меня этот замок слишком мрачный. Я люблю женщин, а кто из них согласится жить в столь жутком месте? — Он помолчал. — М-да, если Хурог станет собственностью отца, то после его смерти непременно достанется мне. А ты получишь Ифтахар, более богатый и теплый. Что ж, я поговорю с королевой.
Выйдя из спальных покоев и плотно закрыв за собой дверь, Бекрам углубился в безрадостные раздумья. Его нынешнее положение тревожило его самого не меньше, чем Эрдрика, но он ни за что в жизни не признался бы в этом брату.
Предыдущего любовника королевы нашли мертвым в одном из фонтанов в центральном дворе замка. Об этом рассказывали лишь шепотом, с опаской оглядываясь по сторонам.
Бекрам не знал, какую оплошность допустил его предшественник, но намеревался не повторить подобной ошибки. Поэтому вел себя крайне осторожно: никогда в беседах с королевой не заводил речь о политике, не обращался к ней с просьбами и не заговаривал о своей любовнице ни с единой живой душой, за исключением Эрдрика. Тем не менее все придворные знали об этой связи.
Бекрам прекрасно сознавал, что просьба вернуть Варду Хурог могла стоить ему жизни.
Кто бы мог подумать, — размышлял он, медленно двигаясь по длинному коридору, ведущему в сад, — что однажды я решусь рисковать собственной жизнью ради спасения Варда! Только не стоит рассказывать ему об этом. Когда люди делают ему добро, он обожает заключать их в свои объятия. А от этого так болят кости …
* * *
Тегедра Фоэнэ Толвен, королева Толвена и Пяти Королевств, лежала на широкой деревянной скамье, устланной мягкими подушками, в своем любимом уединенном уголке сада. Девушка-служанка расчесывала ей волосы.
В этот предобеденный час придворные дышали свежим воздухом, но никто из них не смел тревожить королеву: все знали, что, удаляясь в это свое излюбленное местечко, она предпочитала побыть в одиночестве.
Воздух наполнял сладкий аромат цветущего кустарника. Он действовал на Тегедру успокаивающе, как и руки служанки. Точно такой же куст с бело-розовыми нежными цветами (его название она никогда не могла запомнить) рос под самым окном в ее комнате в родительском доме.
Тегедра закрыла глаза, и ей почудилось, что она слышит добродушно-ворчливый голос матери и дружеский — отца. На ее губах заиграла блаженная улыбка.
— Оказывается, моя красавица отдыхает! — послышался чей-то знакомый голос, и королева открыла глаза.
Улыбка мгновенно сменилась другой, более искусственной. Ей не хотелось, чтобы служанка сообщила королю, что она столь сладко улыбается молодому любовнику.
— Бекрам, дорогой…
Он тоже улыбнулся и окинул ее восторженным взглядом.
Тегедра знала, что хотя бы частично его восхищение ею — искреннее. Она была намного старше этого юноши, но обладала фигурой женщины вдвое моложе своего возраста.
Почему на этот раз король выбрал для меня именно Бекрама? Вопрос этот не переставал мучить королеву.
Онев был старше Бекрама и гораздо глупее. С начала их романа не прошло и года, как Джаковен убил его. Тегедра надеялась, что Бекрам проживет дольше. Ей страстно хотелось уберечь его от гибели, но многолетний опыт подсказывал, что это невозможно.
Поэтому оставалось лишь наслаждаться временем, которое было отведено им двоим… и постараться не привязаться к этому мальчику.
— Что вы сделали вчера с Эрдриком? — смеясь, спросил Бекрам. — Когда он явился после ужина в спальные покои, на нем не было лица.
Королева напустила на себя привычный доброжелательно-снисходительный вид.
— Эрдрик стоял рядом со мной. Я решила, что это ты, и хотела погладить его по руке, только и всего. Он едва не лишился чувств!
