Елена Хаецкая - ОЗЕРО ТУМАНОВ
— Меня зовут Азенор, если вам угодно будет впоследствии как-нибудь ко мне обращаться, а не только спорить между собой! Выслушайте, какое со мной случилось несчастье. Вместе с моим младшим братом, сиром Враном, я ехала в Ренн, чтобы встретиться там с моим женихом. Но по пути на нас напали разбойники. Жених мой, пытаясь защитить меня и мое приданое, был убит, а брат тяжело ранен и сейчас лежит под палящим солнцем, в то время как я собираю для него водоросли.
И она строго посмотрела на обоих сеньоров, которые выглядели смущенными.
— Прошу прощения, — пробормотал сир Ален де Керморван. — Мы и понятия не имели обо всех этих плачевных обстоятельствах, иначе ни за что не затеяли бы нашу игру.
— Игру? — удивился Ален де Мезлоан. — Лично я считаю, что мы были совершенно правы, претендуя на эту девицу. Теперь, когда она потеряла жениха и вот-вот потеряет брата, мы обязаны позаботиться о ней.
— Если она это пожелает, — возразил Ален де Керморван.
Тут Азенор залилась слезами.
— Я ровным счетом ничего не понимаю в ваших спорах, сеньоры, но если вы не поможете мне, то я пропала, и брат мой погибнет!
Оба молодых сеньора переглянулись, растроганные ее молодостью и слезами.
Сир де Мезлоан сказал своему другу:
— Пусть сама природа рассудит нас, сир Ален. На чьей земле лежит сейчас раненый сир Вран, тому и будет по праву принадлежать девица!
Сир де Керморван кивнул, а девица сказала:
— Знаете бесплодную расселину, где ничего не растет? Там, на дне широкого оврага, я и оставила моего брата.
Втроем они направились туда, и с каждым шагом оба сеньора становились все более мрачными. Ибо уже много лет никто так и не потрудился выяснить, кому из них принадлежит та земля, о которой говорила девица. Каждый в глубине души считал ее своей, однако серьезных оснований для того не имел.
Ален де Мезлоан решил перевести разговор на другую тему и заговорил с девушкой:
— Для чего вы собирали эти водоросли? — спросил он.
— Я делала это по совету одного человека, — ответила она доверчиво. — Он собирается сделать из них лекарственные настойки.
Сир Ален нахмурился:
— Он колдун?
— Вовсе нет, — девушка качнула головой, — он солдат. Говорит, что побывал и там, и сям и знает всякие хитрости касательно того, как лечить лихорадку и всякие раны. А брат мой сильно ранен, и если тот человек ему не поможет, то, боюсь, все будет бесполезно.
— И вы ему верите?
— Почему бы мне не верить ему? — грустно улыбнулась девушка.
Так беседуя, они достигли бесплодной равнины. Солнце заливало ее ярким светом, изгнав из оврагов все тени. Несколько воронов летали над нею, похожие на хлопья сажи, что долго кружат над пожарищем. Эти черные птицы выглядели такими же мертвыми, как и овраги. Несколько мертвых тел лежало возле опрокинутой повозки, и два наполовину сползших с нее сундука казались гробницами.
Какой-то человек выскочил вдруг из-за телеги с мечом в руке, так что оба всадника шарахнулись. Человек этот был в разорванной и запачканной одежде, его светлые волосы стояли дыбом, на щеке горел извилистый шрам, а на левом виске, там, где из раны истекло немало крови, имелся жирный колтун. Он испустил громкий крик и бросился на спутников Азенор с явным намерением напасть на них и по возможности убить.
Азенор бесстрашно метнулась к нему навстречу, вскидывая руки в попытке защитить обоих Аленов:
— Стой, Эсперанс! Эти сеньоры — мои друзья!
Эсперанс — если таково было истинное имя страшилища, — замер, держа меч наготове и тяжело переводя дух. Он рассматривал незнакомцев с откровенным недоверием.
А сир Ален де Мезлоан преспокойно осведомился у него:
— Что это за имя такое — Эсперанс?
Он надулся и сказал:
— Это монашеское имя, вполне подходящее для меня, потому что я доминиканец. Положим, у меня был приятель, так его звали Оспранд. И что в этом было хорошего?
— Ему видней, — ответил Ален де Мезлоан.
— А вот и нет! — фыркнул Эсперанс. — Мало того, что он и сам-то был дурак, так ведь и святого такого нет — Оспранд.
— А Эсперанс — есть?
— Положим, — сказал Эсперанс и уставился на сира Алена вызывающе. — Я ношу имя христианской добродетели, и у меня есть святая покровительница, одна весьма непорочная дева, и вот она-то всегда помогает мне в трудную минуту.
— Тяжелая у нее, должно быть, работа, — заметил на это сир Ален де Мезлоан.
— Боже! — закричала прекрасная Азенор. — Пока вы тут спорите об именах, мой брат умрет!
Она взяла сира Алена де Керморвана за одну руку, а сира Алена де Мезлоана за другую и пошла туда, где лежал ее брат.
Сир Вран был очень молод, почти мальчик. Он лежал на земле, положив левую руку с растопыренными пальцами себе на грудь, так, чтобы закрывать большое кровавое пятно, расплывшееся по повязке. Заслышав шаги, он чуть приподнял голову и слабо улыбнулся.
— Боже! Вран! — Азенор бросилась рядом с ним на колени, обхватила его голову и приложила к своей груди. — Мой милый Вран!
Ален де Керморван подумал о том, что никогда не видел ничего более трогательного. А Ален де Мезлоан приметил, что сир Вран совсем не так тяжело ранен, как изображает, но счел за лучшее промолчать.
Тем временем Азенор роняла частые светлые слезы на макушку своего брата, а Эсперанс, что-то ворча, подобрал брошенные девушкой водоросли и отправился с ними к своему логову возле телеги.
Сир де Мезлоан проводил его глазами.
— Он что, действительно собирается приготовить из этого лекарство?
Азенор смахнула слезы с ресниц, глянула на него приветливо.
— Я его не спрашиваю, что и зачем он делает. Вот уже второй день, как он — моя единственная опора.
— Понятно, — сказал сир де Мезлоан. — И кто же он такой?
— Видите ли, — начала девица Азенор, — наш с сиром Враном отец — сир Бревик, рыцарь. По правде говоря, мы очень бедны, и главное наше достояние — рыцарское имя, никогда и ничем не запятнанное. Ни один из наших предков не совершал постыдных деяний. Недавно наш отец скончался, а меня просватал сир Эсмур, немолодой сеньор, но очень благородный…
Оба Алена закивали в знак того, что знают это имя.
— Мы с братом продали отцовское имение и собрали приданое, — продолжала Азенор, грустно улыбаясь Врану. — Сир Эсмур выехал к нам навстречу, чтобы проводить в Ренн с надлежащими почестями и представить меня при дворе герцога Бретонского!
Она вздохнула и замолчала.
— Что же случилось? — спросил сир Ален де Мезлоан по возможности осторожно, чтобы не ранить чувства девушки.
