Татьяна Богатырева - Гильдия темных ткачей (СИ)
— …нашли сегодня утром у вашего человека. К сожалению, допросить его не удалось — бравые городские стражи убили при попытке сопротивления закону, — держа бокал в ладонях, рассказывал Милль. — Но украл Дракона не он. В банке был Рука Бога, причем совсем мальчишка. К тому же, никаких признаков контакта с Драконом на трупе не было. — Поймав недоуменный взгляд Дарниша, гном пояснил: — Вы же догадываетесь, что это не просто статуэтка.
Дарниш кивнул и отпил коньяк.
— Когда горы были молодыми, и не было в мире ни гномов, ни людей, ни эльфов, один из перворожденных Драконов, повелитель земли и недр, увидел сон. Проснувшись, он дохнул пламенем на кусок оникса, и из камня родился первый гном. И наделил его Дракон чутьем камня и металла, трудолюбием и удачей, даром преумножать богатства и красоту, и повелел хранить подземное царство. А чтобы гномы не тосковали без своего прародителя, отломил чешуйку со своего хвоста, выплавил из нее собственное подобие и оставил нам. Было это двадцать тысяч зим назад. А когда пройдет еще двадцать тысяч зим, Оранжевый Дракон вернется к своим детям, и спросит, хорошо ли мы хранили и преумножали воплощенную в камне и металле красоту…
Гном вздохнул, пригубил коньяк, а ястреб на ветке отвернулся: раз уж Милль взялся пересказывать Катрены Двуединства, то все — ссоры не будет.
«Шисовы гномы, — поморщился Рональд. — Говорил учитель, не связывайся с недоростками!»
— …за себя постоять. Любого, кто задумал обмануть или обворовать Миллей, Дракон убьет, стоит его коснуться.
— Весьма предусмотрительно, — покивал Дарниш. — Проверять партнеров до, а не после. Думаю, это избавляет вас…
Ястреб с сердитым клекотом взлетел с ветки и устремился прочь, в родной лес. А Рональд зажмурился и потер глаза. Смотреть, как Дарниш обращает ошибку Гильдии в свою пользу? Еще чего. Вот если бы можно было самому заполучить того Дракона и не поиметь неприятностей! Но лучше перестраховаться. Кто знает, какие еще сюрпризы таит статуэтка. Гном не так наивен, чтобы рассказывать Дарнишу все.
— Эйты, принести мне четвертый том Истории Яшмового Трона! — велел он.
Интерес к герцогу не иссяк — Рональд пообещал себе при случае позаботиться о неприятностях для него. Но тратить время на игрока второго плана, когда надо обдумать основную стратегию, нецелесообразно. Лучше как следует подготовиться к встрече дочери Зефриды. Четыре года назад он, видимо, зря не обратил на неё должного внимания. Не стоит повторять собственных ошибок: кто знает, не принесет ли Шуалейда если не бессмертия, то хоть власти в Валанте — законно, только законно! Упаси боги от судьбы узурпатора Ману!
Глава 9
Да здравствует наследник!
Повелели Двуединые в неделю, когда зацветает каштан, всем людям праздновать и веселиться, не воевать и не ссориться, дабы земля радовалась вместе с ними и приносила обильный урожай.
Уложение о празднованиях435 год, 26 день Холодных Вод. Канун праздника Цветущего Каштана. Суард.
После задания в банке Хилл не встречал Седого Ежа, не ссорился больше с соучениками, не попадал в неприятности. Все шло настолько гладко, что хотелось положить к обычным двум ножам под подушку еще один, отравленный, а лучше — переселиться хоть к Крысиному Королю, только подальше от холодных взглядов волчат.
— Проваливайте. Сегодня никаких тренировок, никаких заданий. И чтобы до темноты не появлялись, — напутствовал учеников Наставник.
В этот раз Угорь и Ласка не звали Свистка с собой. И слава Светлой: Хиллу казалось, что стоит задеть тонкую нить равновесия, и не миновать драки — а там и убийства.
— Да успокойся, — усмехнулся Орис. — Ничего не будет. В дни Каштанового Цвета не убивают даже гули. Брат с Сестрой велели всю неделю праздновать и веселиться, вот и будем веселиться. Иди, займи местечко над Магистратской площадью. Я скоро.
Подмигнув, Орис растворился в толпе, а Хилл, пожав плечами, направился к ряду каштанов вдоль улицы Согласия. Забрался на самый высокий и гладкий ствол, вызвав завистливый вздох кучки мальчишек, которым не хватило места на деревьях пониже и на крышах. Согнал с ветки голубей, расположился среди сладко пахнущих цветов и достал из кармана первый недозрелый абрикос. Но даже сегодня, среди радостных лиц, песен и здравиц, Хилл не мог до конца расслабиться — спину сверлил чужой взгляд.
Гомон толпы прорезали голоса спешно заканчивающих украшение помоста мастеровых:
— Заноси! Левее! Безрукие, чтоб вас!
— А я говорю, сюда! Вот и старшина подтвердит.
— Ничего подобного!
— Да что ж вы столпились посреди дороги? Разойдись!
— Куда?! Ротозеи! Кто велел трибуну сюда? Ну-ка, разворачивайтесь!
Прямо под каштанами настраивал скрипки и пробовал кларнеты с валторнами городской оркестр. Вдоль улицы занимали места горожане, на балконы выносили стульчики для знатных дам. Мельтешили желтые жилеты газетчиков, разносчики бойко торговали флажками, свистульками, хлопушками и пирожками. Городская стража строилась на площади. То и дело над людским скопищем взлетали голоса:
— Капитан Труст! Значки забыли!
— Последние новости! Адмирал Дарниш потопил пиратскую эскадру! Гномы повысили цены на железо!
— Мама, мама, купи петушка! Ну купи! Ну мама-а!
— Где барабанщик? Где барабанщик, я вас спрашиваю?! Где? Тащите — он у меня вмиг протрезвеет!
— Пожалуйте сюда, достопочтенный Феллиго! Да не обращайте внимания на этих олухов! А вы что встали? Вон отсюда! Присаживайтесь, достопочтенный!
Расталкивая работников, клерк городского магистрата лебезил перед старшиной контрабандистов. Тот, наряженный в бархатный камзол и берет с белоснежным пером, шествовал к скамье и чинно кивал собравшимся коллегам.
Заприметив его, Хилл захихикал. Достопочтенный? Славный на весь Суард проныра и мошенник? Правда, от прочих надутых индюков, старшин законопослушных цехов, седой головорез внешне не отличался.
— А кому единорог сахарный, королевский?! Кому лимонаду?! Подходи, налетай!
— Да не толкайтесь вы!
— Дорогу! Дорогу светлому шеру!
— Скандал на ипподроме! Покупаем последний Герольд!
— Равняйсь! На караул! Чтоб вас демоны забрали, гули криворукие! Кто так алебарду держит?! Разжалую! Вурдалаков вам в глотку! Равняйсь! Смирррна!
— Какие два динга, глаза твои бесстыжие! Чем красил-то, признавайся? Полдинга за пару!
— Сударыня, сударыня, а не вы ли обронили? Не пожалейте медяка хромому калеке! Медяк, говорю, дайте! Глухому!
