Татьяна Богатырева - Гильдия темных ткачей (СИ)
С трудом вынырнув из времен молодости своей прапрабабки, той, что отдала его в обучение к Пауку, Рональд поднял взгляд на Ламбрука. Граф сидел, подняв плечи и сжав руки в замок, не смея моргнуть.
— Что ж, благодарность Конвента вашему сыну обеспечена. Весьма ценные исторические документы, — не скрывая разочарования, сказал Рональд.
Граф молчал — страх сковал его разум, а жалкий ошметок мага глубоко внутри него впал в животный ужас перед хищником и притворялся дохлым.
«Шисов слабак!» — выругался про себя Рональд. Пришлось не меньше пяти минут потратить на комбинированную успокоительную иллюзию, чтобы советник не сошел с ума или не умер, упаси Светлая.
— Выпейте, дорогой мой. Вы утомились, здесь так душно. — Рональд поднес ко рту графа бокал с коньяком и заставил выпить. — Простите, что воспользовался вашей добротой.
В глаза графа постепенно возвращалась осмысленность, бледное до зелени лицо розовело. Вежливая чушь и горячительное делали свое дело.
— Я что-то могу для вас сделать?
Последние слова оказали на Ламбрука волшебное действие: он оживился и попробовал что-то сказать.
— Да, дорогой советник? — От ласковой улыбки уже немели губы, но Рональд не мог себе позволить оставить графа недовольным. Только не тогда, когда он может нажаловаться Дукристу. — Вы про вашу старшую дочь?
Старый проныра, даже при смерти не забывающий о шкурных интересах, кивнул.
— Несомненно, сложный случай. Но… — Рональд сделал паузу, словно фокусник перед тем, как вынуть из шляпы живого гоблина. — Для вас, любезнейший советник, Конвент сделает все возможное и даже невозможное!
Ламбрук оживал на глазах, послушно впитывая крохи собственной жизненной силы, рассеянные в воздухе и заботливо собранные для него Рональдом.
— Ваша Све… Темность так добры!
Рональд чуть не рассмеялся: граф не зря запнулся. Темный и доброта! Да, темным не свойственно подрабатывать целителями. Но правилам следую только неудачники.
— Вы что-то говорили о барашке по-ольберски?
— О да! — граф глянул на старинные напольные часы, показывающие без десяти минут три. — Самое время отобедать! Извольте, Ваша Темность.
— Надеюсь, вы не возражаете, если я сейчас же заберу документы для Конвента? Они требуют особой осторожности, и так неподобающее обращение почти сгубило текст.
— Разумеется, Ваша Темность. Счастлив служить Империи!
В верноподданническом восторге графа пронзительной нотой звенела надежда на устройство судьбы дочери, и лишь глухим обертоном диссонировала опаска: он же обещал отдать бумаги Дукристу. Но для Конвента! Все равно же оба служат одному Императору, — успокаивал сам себя граф.
— Его Всемогущество не забудет услуги, — помог ему утихомирить совесть Рональд.
За обедом он присмотрелся к старшей ламбруковской дочке. Свежее, всего-то во втором поколении, проклятье сделало её абсолютно непривлекательной ни для мужчин, ни для женщин. Внешне она была хороша: с правильными чертами, стройна, в меру округла, ухожена, со вкусом одета. Но при взгляде на неё, если не подниматься над примитивным животным, коим и является обычный человек, возникало стойкое отвращение. Конечно, Рональд бы мог снять проклятие и подкорректировать ее ауру до нормального состояния. Даже, если постараться, наделить ее звериной притягательностью Ристаны. Но зачем портить такую прекрасную работу? Лучше использовать с толком.
* * *Ламбруки провожали Рональда с королевскими почестями и фейерверками эмоций. Старшая дочка графа сияла радостью пополам с недоверием: услышав, что красавец Зифельд, фаворит принцессы и мечта всех придворных дам, тайно влюблен в неё и попросил придворного мага высватать ему невесту, она сначала чуть не расплакалась, думая, что Его Темность издевается. Графиня разрывалась между острой потребностью немедленно похвастаться всему свету, опасением перед недовольством Её Высочества и предсвадебной лихорадкой. Ведь Его Темность просил объявить о помолвке на Весеннем балу и как можно скорее обвенчать молодых. Младшая дочка не могла понять, завидует она старшей сестре или радуется за неё, мысленно примеряла платье, как у Её Высочества на последнем балу, и строила глазки сестриному жениху.
Один граф, улыбаясь и кланяясь, прятал опасения: слишком уж щедр магистр Бастерхази, и Дукрист непременно рассердится. Сын же просил никому не говорить о тетрадях и отдать только Дукристу. Но жена похвасталась подруге, а назавтра темный шер прислал письмо… шисовы игры магов! Хорошо хоть дочери будет жених. Дорогой жених — немилость Её Высочества весьма накладна.
Когда Рональд, вручив Эйты шкатулку с дневником, принимал последние заверения в вечной признательности, в передней раздался звон колокольчика.
Граф осекся на полуслове, графиня застыла статуей Тревоги.
— Его Светлость маркиз Дукрист! — сдавленным голосом объявил дворецкий.
— Какая приятная неожиданность, Ваша Светлость! — первым приветствовал его Рональд. — Досадно, что вы не успели к обеду. Отменный был кабанчик.
— Точно неожиданность, Ваша Темность. Уж вы успели не только к обеду. — Дукрист слегка поклонился, улыбнулся графу с графиней. — Рад встрече, сиятельные. Как вижу, мой уважаемый коллега взял на себя заботу о документах.
На сей раз аура Дукриста мерцала идеально ровным перламутром, не позволяя прочитать ни злости, ни разочарования. Но это мелкое неудобство не мешало Рональду наслаждаться пусть небольшой, но настоящей победой.
— Рад, что избавил Вашу Светлость от излишних обязанностей. — Рональд ответил на поклон. — Право, мне не сложно будет перевести документы на единый имперский. Это займет не больше недели.
— Чрезвычайно любезно со стороны Вашей Темности. Позвольте осмотреть документы.
— Разумеется, дорогой коллега. В нетерпении ожидаю визита Вашей Светлости в мою скромную обитель.
— Благодарю, коллега, непременно навещу вас. Но, увы, не раньше праздника: дела, дела.
— Государственные, — понимающе усмехнулся Рональд. — Не смею больше отвлекать Вашу Светлость. Граф, графиня. — Он поклонился хозяевам, заодно прицепляя к Дукристу изящное следящее заклинание.
— До встречи, Ваша Темность. — Дукрист обозначил поклон, усмехнулся краем губ и перекинул петлю заклинания на графиню.
Покидая особняк Ламбруков, Рональд мысленно пожимал плечами: пусть Дукрист утешится реваншем по мелочи. Хуже, что в дневниках Андераса нет ни намека на научные записи — одни сопли и слезы: светлый, дери его шис. Зато есть недвусмысленное указание, что Ману совершил не одну, а целых две серьезные ошибки. И, что самое досадное, избежать второй из них любому темному очень непросто.
