Дэвид Геммел - Сумерки героя
Ю-ю подошел к нему сзади в таверне Чонга и треснул по затылку железной палкой. Ши Да покачнулся, и Ю-ю стукнул его еще два раза. Когда же тот, оглушенный, хлопнулся на колени, Ю-ю произнес освященные обычаем слова: «Вызываю тебя на поединок. Согласен ли ты драться со мной?»
Гигант пробормотал что-то нечленораздельное.
«Я понимаю это так, что ты согласен», — сказал Ю-ю и двинул его ногой в челюсть. Ши Да рухнул на пол, но снова приподнялся на колени, а потом, как ни странно, и на ноги встал. Ю-ю в панике бросил железную палку и бросился на врага, молотя его по лицу. Ши Да нанес только один ответный удар, а потом снова повалился.
Ю-ю от облегчения проявил великодушие и пнул упавшего всего несколько раз. Это была ошибка. Надо было забить его до смерти. Очухавшись, Ши Да дал понять, что вырежет сердце у Ю-ю из груди и скормит его собакам.
Услышав об этом, Ю-ю как раз и решил уйти в горы, чтобы попытать разбойничьей жизни.
Теперь, на чужбине, он снова нажил себе врагов, сам не зная почему. Повторив про себя сказанную курчавым фразу, Ю-ю понял, что тот обозвал его косоглазой свиньей и вся каша заварилась из-за того, что Ю-ю переспал с белокурой красоткой. Ю-ю не мог взять в толк, почему разрез его глаз или бронзовый цвет кожи препятствует его сношениям с кайдорскими женщинами. И еще загадка: почему он должен ложиться только со своей породой? Он девять лет пробыл землекопом и ни разу не встретил другого землекопа, который вызвал бы у него хоть какое-то желание.
Кроме разве что Пан Чжиан.
Она была единственной известной ему женщиной-землекопом, здоровенной бабищей с огромными руками и круглым плоским лицом с несколькими подбородками, два из которых украшали большие парные бородавки. Однажды вечером, напившись до одурения и оставшись без гроша, Ю-ю предложил ей свою любовь.
«Скажи мне что-нибудь приятное, и я подумаю», — ответила она. Ю-ю долго всматривался в нее мутным взором, ища хоть какие-нибудь признаки женственности. «У тебя уши красивые», — сказал он наконец. «Ладно, сойдет», — засмеялась Пан Чжиан, и они занялись любовью в канаве.
Два дня спустя ее выгнали за то, что она поругалась с десятником. Спор продолжался недолго. Он сказал ей, что у коровы задница и то меньше, а она сломала ему челюсть.
Ю-ю, поднимаясь на верхний этаж дворца, вспоминал ее с теплотой. Любить ее было все равно что елозить по спине у бегемота, но это занятие имело свою прелесть, притом он открыл в Пан Чжиан нерастраченный запас нежности. Она делилась с ним своими надеждами и мечтами. В ту ночь веял легкий ароматный бриз и светила яркая охотничья луна. Пан Чжиан хотела поселиться у Большой реки и плести из тростника шляпы и корзины. Руки у нее были как лопаты, и Ю-ю не мог себе представить, как она собирается делать ими столь тонкую работу, однако промолчал.
«И еще я заведу собачку, — сказала она. — Маленькую такую, беленькую, как у судьи». — «Такие очень дорого стоят», — заметил Ю-ю. — «Зато они красивые». — В голосе Пан Чжиан звучала грусть, и ее лицо при свете луны вдруг перестало казаться Ю-ю безобразным. «У тебя уже когда-нибудь была собака?» — спросил он. — «Была, дворняжка. Ласковая такая, всюду за мной бегала. И глаза большие такие, черные». — «А теперь она где? Умерла?» — «Да. Помнишь ту голодную зиму четыре года назад?»
Ю-ю помнил. Тысячи человек умерли тогда от голода.
«Мне пришлось ее съесть», — сказала Пан Чжиан. Ю-ю сочувственно кивнул. — «Ну и как она, вкусная оказалась?» — «Ничего, только жестковата малость. — Пан Чжиан подняла свою ножищу, обутую в отороченный мехом сапог. — Это ее. — Она погладила мех. — Я их сшила на память о ней».
Ю-ю улыбался, вспоминая об этом. С женщинами всегда так. Какими бы грубыми они ни казались на вид, в каждой непременно отыщется сентиментальная струнка.
У парадных дверей он увидел выходящих наружу Серого Человека с Кисуму, догнал их и спросил:
— Мы собираемся на прогулку?
— Верхом ездить умеешь? — осведомился Серый Человек.
— Я великий наездник, — сообщил Ю-ю.
— Ты хоть раз пробовал? — вмешался Кисуму.
— Нет.
Серый Человек засмеялся, но без всякой издевки.
— У меня есть серая кобыла, известная своим кротким нравом. Она тебя научит держаться в седле.
— А куда мы поедем? — поинтересовался Ю-ю.
— Охотиться на демонов, — ответил Кисуму.
— Теперь мой день полон, — сказал Ю-ю.
Они ехали несколько часов. Поначалу Ю-ю чувствовал себя удобно в глубоком седле и наслаждался тем, что сидит так высоко над землей. Но потом начались разные пригорки да буераки, и лошади прибавили ходу. Ю-ю стало немилосердно подкидывать. Серый Человек спешился и наладил ему стремена, сказав, что они коротковаты.
— К рыси не так просто приспособиться, — сказал он, — но ты научишься.
Наука давалась Ю-ю нелегко — за два часа он отбил себе всю задницу.
Вместо того чтобы ехать прямо к руинам, Серый Человек выбрал дорогу по гребню гряды холмов над Эйденской равниной. Отсюда были видны давние границы Куан-Хадора и углубления, оставшиеся на месте могучих некогда стен. Можно было различить даже очертания улиц, вдоль которых тянулись развалины домов. На востоке, где к городу примыкали гранитные скалы, стояли остатки двух круглых башен. Одна, казалось, взорвалась изнутри, и огромные камни раскидало на двести футов вокруг.
Руины, занимая очень много места, тянулись до самого горизонта.
— Громадный был город, — сказал Кисуму. — Никогда не видел таких.
— Население Куан-Хадора, по мнению некоторых историков, составляло более двухсот тысяч человек, — заметил Серый Человек.
— Что же с ними случилось? — спросил Ю-ю, догнав их.
— Этого никто не знает, — ответил Серый Человек. — На многих развалинах видны следы пожара, поэтому город скорее всего пал во время войны.
Кисуму наполовину обнажил меч. Сталь сверкнула на солнце, не обнаруживая голубого сияния, которым светилась при нападении демонов.
— Теперь у него мирный вид, — сказал Ю-ю.
Серый Человек направил своего мышастого коня вниз по склону. Лошади осторожно ставили копыта, спускаясь по зыбкой осыпи. Ю-ю, ехавший в хвосте, вспотел и расстегнул медную пряжку своего волчьего полушубка, собираясь перекинуть его через седло. Но волчья шкура, мелькнув в воздухе, испугала кобылу — та взвилась, сиганула с тропы на крутой склон и заскользила вниз, присев на задние ноги.
— Голову, голову ей задери! — крикнул Серый Человек.
Ю-ю сделал что мог, но лошадь продолжала нестись вниз с головокружительной скоростью. Ей удалось наконец восстановить равновесие на скользкой осыпи, и она пустилась вскачь. Ю-ю, сидя на ней в туче пыли, держался, как клещ. Дважды она чуть было его не скинула. Он бросил поводья и вцепился в луку седла.
