Мари Ардмир - Профессорская дружка
— Поздравить с выбором? — предположила она.
— Нет. Скорее уж, чтобы он от нее отрекся и «подарки» все вернул… — Иначе назвать сто пятьдесят резервов металлистки я не смогла. В принципе энергия такого объема — это вполне приличный «подарок» от любимой и очень щедрой женщины.
— Что?! — Двуликая с трудом угомонила рвущуюся наружу ипостась, но с голосом совладать не успела, рыкнула: — Вот же сволота! Ганс впервые счастлив, а они…
Я развела руками, произнесла примирительно:
— Что поделаешь, не повезло девушке с родственниками.
— Это завсегда можно исправить, — отмахнулась она, оскалив клыки и удлинив когти на руках. Вспомнив ее любовь к метанию ножей и топориков, я взяла ее за руки и прошептала:
— Так не убивать же их! Агафья, слышите?
— Слышу. — Взор ее стал осмысленнее, но клыки не исчезли — Убивать негодяев не буду, а потрепать имею полное право. Ганс только-только на человека стал похож, а они его обратно в камень. Не позволю! — вынесла она свой вердикт и ушла на кухню.
После ее ухода я бы благополучно пропустила ужин, не ворвись Дейр в свой кабинет с громогласным требованием.
— Ирэна, ужинать. — Крепкие руки обвились вокруг талии, и меня выдернули из-за стола и из раздумий.
— Но мне не хочется!..
— А придется. — Приобняв, потянул за собой к двери.
— Это еще почему? — тихо возмутилась я и попыталась вывернуться из его захвата. Но в борьбе за свободу добилась лишь его отдавленной ноги и соприкосновения моей головы с его подбородком.
Девятый, сжав меня крепче, шумно выдохнул:
— Ирэна, ты смерти моей хочешь?
— Нет! — замотала головой.
А он уже добавляет с язвительными нотками в голосе:
— Под завалами моего же дома.
Очередное напоминание бедственности моей натуры больно кольнуло в груди, а потому я охотно закивала: «Да!»
— Я против, — отрубил стихийник. — Идем, тебе нужно поесть, выпить состав и отбыть…
— В мир иной? — И на возмущенный взгляд голубых глаз я лишь пожала плечами, напомнив: — Ты сам сознался в том, что прошлый состав с этой задачей справился. Почти…
— И не напоминай, — горестно вздохнул девятый, — такой шанс был упущен…
Наши взгляды встретились: мой возмущенный, его насмешливый, который он очень быстро сделал просительным и в чем-то милым.
— Рэш, не упрямься и составь мне за ужином компанию.
— А как же Ганс? — воспротивилась я.
— Огневик со своей ролью не справляется.
Когда мы вошли, я поняла, о чем говорил девятый и что так напугало оборотницу. Вечно хмурый Его Величество Дворецкий беспрестанно кривил губы, стараясь не выдать своей радости, водил вилкой по скатерти и ничего не ел. Подняв взгляд на нас, он расплылся в шальной улыбке и вибрирующим голосом произнес:
— Вот теперь и ты, Дейр, поймешь, как тяжело оторвать от опытов азартного научного работника.
— Ешь молча, — ответил профессор, усаживая меня за стол.
— Я не голоден, — ничуть не обиделся Ганс.
— Может, чай? — предложила я.
— Нет, спасибо.
— Тогда сиди молча, — проворчал девятый, принимаясь за еду.
— С радостью, вот только спрошу у Ирэны, есть ли у нее для меня сообщение… — Огневик вопросительно улыбнулся, повторяя: — Есть?
— Трудно сказать. — Я позволила себе дружеское подтрунивание. — А ты сейчас в каком из обличий?
— Во всех, — заверил маг и выжидательно закусил губу.
Письмо я ему отдала тут же и на несколько долгих мгновений оторопела от того очарования, что испускал наш дворецкий. Дышать стало трудно, ладошки вспотели, а по телу прокатилась волна легкого возбуждения, которое со звоном разлетелось в опустевшей голове.
— Всевышний, когда же ты женишься? — прошептала я, приводя себя в сознание. Потерла руки, а затем и мочки ушей, но легкий озноб все еще скользил вдоль шеи.
— А что не так? — Он расплылся в совсем уж соблазнительной улыбке и подмигнул: — Проблемы?
— Да, — подмигнула я и со всей серьезностью заявила: — Теряю свою дефектность. Так что… сдерживай эмоции хоть чуть-чуть.
— Зачем?
— В противном случае у тебя появится отчаянная поклонница.
— Под кодовым именем «Стихийное бедствие», — ухмыльнулся огневик.
— Именно!
— Что?! — Следящий за нашим диалогом Дейр неожиданно закашлялся и захрипел.
— Воды? — Я схватилась за стакан и графин с водой, потянулась к девятому.
— Постучать? — Ганс подскочил к стихийнику с другой стороны.
Не добившись от него ответа, мы сделали все только что озвученное, а неблагодарный Лесски, откашлявшись, вдруг резко нам заявил:
— Ты проваливай, куда хотел, а ты — ешь! — Гневный взгляд пригвоздил меня к месту и отбил всякое желание ужинать.
— В такой компании? Нет, спасибо!
— Ир-р-рэна… — произнес стихийник, темнея в лице.
— Что? — не менее зло вопросила я, готовая дать любой отпор от словесного до магического. Ведь подобное обращение я терпеть не намерена, хватило папеньки.
И неизвестно, чем бы закончилась эта сцена, не вмешайся Ганс.
— Не надо. — Он заставил меня сесть обратно и со словами: «Кажется, у меня газон не стрижен» — растворился в воздухе.
Минуту Дейр молчал, глядя на меня, а я не отрывала взгляда от скатерти. Красивая она, с ручной вышивкой желтых азалий и тигровых лилий, кружевная и идеально отутюженная. Посуда из тонкого белого фарфора также украшена нежным рисунком цветов азалии, столовые приборы из серебра тонкие, с гравировкой, бокалы хрустальные… Вид за окном сумрачный, отражение девятого в стекле мутное, а настроение у него…
Я отвела глаза, а когда он поймал мой взгляд, тяжело вздохнула.
— Ирэн, прости, мне не следовало кричать. Просто я… — Стихийник замялся, не зная, что ответить.
— Подавился, испугался, что вот-вот умрешь, да?
— Нет.
— Тогда что? — спросила, наблюдая за ним через отражение.
Нахмурился, поджал губы:
— Не скажу.
— В таком случае не прощу. — Я поднялась и развернулась, чтобы уйти, как неожиданно была схвачена им за руку. — Дейр, пусти.
— Не пущу. — Стоя рядом и заграждая мне путь, он менторским тоном заявил: — Тебе нужно поесть.
Ах, вот так, да? Ну, погоди! Я тоже могу быть непримиримо жесткой.
— Благодарю. Ваша забота мне чрезвычайно льстит. Но хочу заметить, что я прекрасно могу поесть и на кухне. А теперь отпустите меня.
Скорбный вздох и наигранно печальное:
— А как же я? Ты оставишь меня без совместного ужина?
— А вы моей компании не заслужили, — и ни ноты теплоты в звенящем голосе. Повисло молчание, а затем…
