Война с демонами. Мертвые демоны (сборник) - Бретт Питер

– Я слишком долго довольствовался наблюдениями. Жду не дождусь лицензии, чтобы воочию увидеть мир. Отправиться туда, куда не ступал ни один вестник.

– Как Марко Шатун, значит? – улыбнулся Раген.

Арлен пожал плечами:

– Каждый вестник хочет быть Марко Шатуном.

– Эй, малец в своем праве, – вмешался Коб. – Я в его годы тоже приставал к жонглерам, чтобы рассказали о Шатуне.

– Истинно и справедливо, – кивнул Раген. – В преданиях говорится об удивительных местах, где он побывал, но всегда умалчивается о бремени на душе, с которым вернулся домой.

– Хочешь сказать, что дело того не стоит? – спросил Арлен.

– Создатель, да нет же, – поморщился Раген. – У меня в сумке лежат письма от половины купцов и знати, которые проживают южнее Рубежной реки. Все они просят, чтобы мой летний поход в Лактон перепоручили Арлену Тюку.

– Честное слово? – округлил глаза Арлен.

Раген кивнул:

– Цеховому мастеру Малькуму будет трудно отказать, коль скоро ты пришелся по нраву графу Брайну после твоего безумного путешествия на его копи.

С победным воплем Арлен вскочил на ноги. Это было настолько не похоже на того серьезного отрока, к которому привык Раген, что вестник не знал, как реагировать. Он посмотрел на Коба – старый метчик опешил не меньше.

– Элиссе это не понравится, – заметил Раген. – Как, полагаю, и Мери.

– От тебя они ничего не узнают. – Арлен окинул взглядом обоих. – Вы пока молчите. Я сам скажу, когда буду готов.

Раген кивнул:

– Лично мне предстоит лишь решить, как распорядиться остатком собственной жизни.

– У меня есть на этот счет кое-какие соображения, – отозвался Коб. – Поскольку ты почти обеспечен, я лишаюсь партнера.

Глава 4

Черныш

Черныш укрылся в одном из многих своих убежищ, образованных свиным корнем, и следил за торфяным демоном, который рылся в отбросах.

«Свиной корень что твой сорняк, так и прет», – говаривала мать. Его обычная стружка пускала побеги почти в любой почве. На животворной свалке они распространялись, как пожар, удушая другие растения и создавая в открытой ночи островки безопасности.

Выползень засопел, обнаружив первую крысу с еще теплой кровью на мехе. Он возбужденно квакнул, поймал ее на коготь и зашвырнул в свой зияющий зев. Единожды куснул и проглотил животное целиком.

Черныш не выдавал себя ни звуком. Демон топтался в каком-то футе от него, но ничего не услышал – ничего не увидел. Черныш отменно слился со средой благодаря смоле свиного корня и грязи, покрывавшим одежду, а разило от него так, что нос отвернет любой подземник.

Некоторым демонам нравилось восставать в одном и том же месте, охотиться на небольшом пятачке и на рассвете погружаться там, откуда явились. Черныш наблюдал таких и знал, где их искать.

Другие выползни предпочитали скитаться и утекали в Недра там, где застигало их утро, а ночью восставали в той же точке. Нынешний приближался на протяжении нескольких дней. Черныш исправно высаживал свиной корень, но свалка притягивала недрил, как стоячая вода – комаров. Недрилам пуще всего хотелось людской плоти, а на свалке стоял густой человеческий дух.

Черныш рыл на его пути ямы, ставил растяжки и даже жег корень, но демон, вопреки всем основаниям сменить место охоты, оказался в неприятной близости к Терновнику, его тайному логову. Мириться с этим было нельзя.

Крыса – пустяк, но в нескольких футах выползень обнаружил еще одну, а следующую – в ярдах оттуда, неуклонно приближаясь к обрыву, с которого опорожняли мусорную тележку.

Черныш покачал головой. Этот демон уже в третий раз являлся на свалку, соблазняясь одним и тем же местом. Отец говорил, что у недрил мозги с горошину. Черныш перехватил старое метловище с притороченным наконечником отцовского копья и сунул руку в починенные ремни щита, гадая, научится ли подземник хоть чему-то.

Торфяной демон уже начал спотыкаться. Крыс Черныш отравил смесью синь-травы и маревника. От одной толку мало, но после пяти подземник будет двигаться неуклюже и медленнее.

Медленнее, но не медленно. Даже самый нерасторопный, тупейший недрила разорвет Черныша в клочья, если не действовать проворно и точно. Он видел воочию, на что способны твари.

«Ты должен уважать алагай, сын мой, – сказал отец, – но никогда не поддаваться страху перед ними».

Черныш принял страх и мигом пришел в движение – быстрый и тихий, как мышь. Демон смотрел в сторону и никогда бы не догадался, что опасность рядом. Он увидит только вспышку магии от удара о щит, а потом полетит с обрыва.

Но демон, потянувшись за последней крысой, помедлил, словно припоминая. Черныш прибавил скорости. Тварь оказалась умнее, чем он думал. В следующий раз понадобится что-то новое.

Даже одурманенный, демон был расторопен. Его голова резко повернулась, и он увидел врага как раз вовремя, чтобы упереться когтями задних лап и взмахнуть когтями передних.

Не в силах затормозить, Черныш покатился кубарем и поднырнул под них, разойдясь с ними на считаные дюймы. Он вскочил на краю обрыва и повернулся в тот самый миг, когда торфяной демон изготовился и харкнул.

Черныш прикрылся щитом, но мерзкая мокрота рассыпалась брызгами, капли попали на лицо и тело. Они ожгли его огнем, выедая плоть.

Не открывая глаз, Черныш бросил копье, набрал пригоршню сырой почвы и втирал ее в лицо, пока жжение не ослабло. Щит был воздет, но преимущество потеряно, и оба это поняли. Торфяной демон покрыл расстояние между ними одним гигантским прыжком и с жутким кваканьем приземлился перед Чернышом.

Он напал со всей прытью, но метки щита отразили удар. Черныш сунул руку в карман за порошком свиного корня и метнул его в морду демона, когда тот сделал вдох перед новым плевком.

Демон подавился, схватился за горло, и Черныш заплясал вокруг него. Подперев щит плечом, он столкнул подземника с обрыва.

Затем встал на краю скалы и проследил за тем, как демон, вереща, скатился по крутому, покрытому отбросами склону в далекое болото. Ил и грязь не дали демону уцепиться, и он скрылся в тумане.

Падение, как и ничто другое, не могло причинить выползню необратимый вред, но он убрался от жилища Черныша, и все остальное не имело значения. Вскарабкаться наверх почти невозможно. Недрила отряхнется и побредет в топи. Если Черныш еще и свидится с ним, то через несколько месяцев.

Лицо продолжало гореть, несмотря на прохладную грязь, Черныш глянул вниз и увидел на одежде дымящиеся капли слюны. У него был покореженный бочонок для дождевой воды, и он, добежав, окунул в него голову и смыл остатки гадости.

Дотронулся до лица и вздрогнул от жалящей боли.

«Тупица, – подумал он. – Сам виноват. Забыл про осторожность».

Придется приготовить припарку.

Когда взошла луна, Черныш приподнял компресс и на пробу подвигал челюстью, чтобы натянуть кожу. Там, куда попала слюна, развилось мокнущее покраснение, но быстро приложенная грязь избавила от худшего. Сшитую из кожаных лоскутов поддевку, которую он носил под одеждой, испещрили десятки дырочек. Кое-где толстую кожу прожгло насквозь.

Мать посоветовала бы оставить припарку до утра, но был седьмак, и рот наполнился слюной при мысли о Даянии.

Он сдвинул служивший дверью сломанный стол ровно настолько, чтобы открылась щель, и выскользнул из Терновника; затем вернул стол на место, прикрыв небольшой входной проем в закутке, который находился за самой здоровой мусорной кучей.

Потом пошел на полусогнутых – свиной корень вымахал достаточно, чтобы скрыть его полностью. Сорвал на ходу несколько листьев, размял и втер в одежду, чтобы освежить запах. Она уже сделалась почти черной и представляла собой наполовину материю, наполовину смолу.