Патрик Ротфусс - Страх Мудреца
По крайней мере, мое присутствие могло быть для некоторых из изнуренных детей настолько неудобным, что они не остались бы на ночь.
Поэтому я попрощался с Траписом и ушел.
Иногда уйти остается единственным, что можно сделать.
***
Поскольку у меня было несколько часов до того, как таверны начали заполняться, я купил один кусок кремовой писчей бумаги и соответствующий конверт из тяжелого пергамента.
Они были очень высокого качества, гораздо лучше, чем все, чем я когда-либо владел раньше.
Затем я нашел тихое кафе и заказал питьевого шоколада со стаканом воды.
Я разложил бумаги на столе и достал ручку с чернилами из моего шаеда.
Затем я написал элегантным стремительным почерком:
Амброз,
Ребенок твой. Ты знаешь это также, как и я.
Я боюсь, что моя семья отречется от меня.
Если ты не будешь вести себя как джентльмен и не рассмотришь свои обязательства, я пойду к твоему отцу и все расскажу ему.
Не проверяй меня в этом, я решила.
Я не подписывал именем, просто написал одну начальную букву, которая могла быть богатой Р или дрожащей Б.
Затем, окунув палец в стакан воды, я позволил нескольким каплям упасть на страницу.
Они немного наполнили бумагу, и немного смазали чернила, прежде чем я смыл их.
Они придавали правдоподобие, как слезы.
Я дал последней капле упасть на инициал, которым я подписался, скрывая его даже больше.
Теперь письмо выглядело так, будто это также могла быть Ф или П или E. Может быть, даже К. Это могло быть чем угодно, на самом деле.
Я осторожно сложил бумагу, потом подошел к одной из комнатных ламп и расплавил щедрую каплю сургуча на сгибе.
На внешней стороне конверта я написал:
Амброзу Джакису
Университет (Двумя милями западнее Имре)
Беленай-Баррен
Центральное Содружество
Я заплатил за напиток и напроавился к Площади Гуртовщиков.
Когда я был всего в нескольких улицах от площади, я снял шаед и засунул его себе в дорожную сумку.
Затем я бросил письмо на улицу и наступил на него, повозив его немного ногой, прежде чем поднять его и почистить.
Я был почти на площадь, когда я увидел последнее, что мне было нужно.
"Эй, там", - сказал я пожилому мужчине, сидящему напротив здания.
"Я дам вам полпенса, если вы позволите мне взять на время вашу шляпу."
Старик вытащил испачканную вещь и посмотрел на нее.
Его голова была сильно облысевшей и белой снизу.
Он покосился на последний дневной солнечный луч.
"Мою шляпу?" - спросил он неровным голосом.
- Вы можете взять ее за целый пенни, и также мое благословение. - Он обнадеженно улыбнулся и протянул тонкую, дрожащую руку.
Я дал ему пенни.
- Не мог бы ты подержать это на секунду? - Я передал ему конверт, а затем используя обе руки навинтил старую, бесформенную шляпу поглубже на уши.
Я использовал ближайшую витрину, чтобы убедиться, что под ней был спрятан каждый клочок моих рыжих волос.
- Вас устраивает, - сказал старик, простуженно кашляя.
Я вернул себе письмо и увидел получившиеся нечеткие отпечатки пальцев, которые он оставил.
Оттуда я быстрым шагом прошел на Площадь Гуртовщиков.
Я немного ссутулился и сузил глаза, когда я блуждал через перемешивающуюся толпу.
Через пару минут мое ухо поймало характерный звук южного винтийского акцента, и я подошел к горстке людей загружавших фургоны джутовыми мешками.
- Хой, - сказал я, придавая словам тот же самый акцент.
- Вы, ребята, направляетесь в сторону Имре?
Один из них загрузил свой мешок в фургон и подошел, стряхивая пыль со своих рук.
- Направляемся через него, - сказал он.
- Ты ищешь на чем поехать?
Я покачал гололвой и достал письмо из моего дорожного мешка.
- У меня есть письмо в ту сторону.
Я хотел сам отдать его, но мой корабль завтра отплывает.
Я купил его у матроса из Ганнери за полновесный четвертак, - сказал я.
- Он сам получил его от одной пухлой благородной с единственным назначением. - Я подмигнул.
- Она была весьма настойчива, чтобы передать его ему, как я слышал.
- Неужели заплатил четвертак? - сказал мужчина, уже качая головой.
- Даа, груммер.
Никто не будет платить так много за письмо.
- Хех, - сказал я, подняв палец.
- Да, ты еще не видел для кого оно, - я держал обложкой вверх, чтобы он увидел.
Он прищурился.
- Джакис? - сказал он медленно, затем на его лице отразилось узнавание.
- "Это же парень Барона Джакиса, так?
Я чопорно кивнул.
- Именно он.
Мальчик богат, и видимо должен заплатить справедливую цену за письмо от его леди.
Как всякий дворянин, я надеюсь (ожидаю).
Он взглянул на письмо.
- Мог бы, - произнес он осторожно.
- Но посмотри.
Не получит ли письмо кто-либо другой из Университета.
Я знаю эту дорогу.
И это не маленькое место.
- Сын Барона Джакиса не спит где (с кем) попало, - бросил я раздраженно.
- Спроси кого-нибудь о самом причудливое месте, и он точно будет там.
Человек кивнул сам себе, и его рука неосознанно потянулась к кошельку.
- Я полагаю, что мог бы взять это у вас, - произнес он с неохотой.
- Но только за четвертак.
Как бы то ни было я рискну.
- Имейте совесть! - пытался я слабо протестовать.
- Я нес его восемь сотен миль!
Этого мало, но лучше чем ничего!
- Прекрасно, - заявил он, вытаскивая монеты из кошелька.
- Я дам вам тогда треть пенни.
- Я взял бы пол пенни, - проворчал я.
- Ты возьмешь треть, - сказал он, протягивая свою неопрятную руку.
Я вручил ему письмо.
- Не забудь сказать ему, что письмо от дворянки, - сказал я , поворачиваясь чтобы уйти.
- Богатая, чушь.
Я хочу сказать, как бы то ни было ты все получишь от него.
Покинув площадь, я расправил плечи и снял шляпу.
Я вытащил мой шаед из рюкзака и завернулся в него.
Я начал насвистывать, вернул старому нищему его шляпу, прибавив к ней треть пенни.
***
Когда я впервые услышал в Университете истории которые обо мне рассказывали люди, я ожидал что это не на долго.
Я рассчитывал, что они вспыхнут, а затем умрут так же быстро, как огонь, исчерпавший свое топливо.
Но не в этом случае.
Саги о Квоуте спасающем девушек и переспавшим с Фелуриан смешанные перемешанные с кусочками правды и смехотворной лжи распространились, поддерживая мою репутацию.
Топлива было хоть отбавляй, и истории кружились и распространялись, словно подгоняемые ветром.
Если честно, то я не знал удивляться или начинать тревожиться.
Когда я пошел в Имре, люди указывали на меня и шептались друг с другом.
