Джордж Мартин - Танец с драконами
Иногда ей казалось, что тот первый полет произошел тысячу лет назад.
Солнце поднималось и пекло все сильнее. Вскоре в голове у нее загудело. Волосы Дени снова отрастали, но медленно.
— Мне нужна шляпа, — сказала она вслух. На Драконьем Камне она пыталась смастерить себе одну, сплетая стебли травы: так делали дотракийки во время ее жизни в кхаласаре; но то ли использовала неправильные травы, то ли ей просто не хватало сноровки — ее шляпы разваливались в руках. Попробуй еще раз , говорила она себе. В следующий раз получится лучше. Ты — кровь дракона и сумеешь сделать какую-то шляпу. Она пыталась и пыталась, но ее последняя попытка оказалась не более успешной, чем первая.
Только после полудня Дени нашла ручей, который видела с холма. Это была струйка, родник, речушка, не шире ее руки... а руки Дени становились все тоньше с каждым днем, проведенным на Драконьем Камне. Она зачерпнула пригоршню воды и побрызгала себе на лицо. Ее пальцы подняли грязь на дне ручья, когда она опустила туда сложенные чашечкой руки. Дени могла бы пожелать более холодной и чистой воды... но нет, если бы желания исполнялись, она, скорее, пожелала бы спастись.
Она все еще цеплялась за мысль, что кто-нибудь придет за ней. Сир Барристан мог бы отправиться на поиски, ведь он главный в ее королевской гвардии и поклялся защищать ее жизнь ценой собственной. Ее кровные всадники тоже не были чужими в Дотракийском море, и они связали с ней свои жизни. Ее муж, благородный Хиздар зо Лорак мог послать людей найти его жену. И Даарио... Дени представляла его скачущим к ней через высокую траву, с улыбкой на лице и мерцающим в свете закатного солнца золотым зубом.
Вот только Даарио был выдан юнкайцам в качестве заложника, чтобы гарантировать неприкосновенность юнкайских капитанов. Даарио и Хиро, Чхого и Гролео, и три родственника Хиздара. К этому времени, конечно, все ее заложники уже должны быть освобождены. Но...
Она задумалась, висят ли еще клинки капитана на стене у ее кровати, ожидая, когда Даарио вернется и заберет их. «Я оставлю моих девочек с тобой, — сказал он тогда, — сбереги их для меня, любимая». И она задумалась, знают ли юнкайцы о том, что ее капитан значит для нее. Она задала этот вопрос сиру Барристану в тот день, когда заложники отправились в лагерь. «Они услышат сплетни, — ответил он. — Нахарис, возможно, даже хвастался... особым... расположением... к нему Вашего Величества. Если вы простите мне эти слова, скромность не является одной из добродетелей капитана. Он весьма гордится своим... своим искусством владения мечом».
Он хвастается тем, что спит со мной, вы имеете в виду. Но Даарио не такой дурак, чтобы хвастать подобным среди врагов. Это не имеет значения. Сейчас юнкайцы уже маршируют домой. Вот почему она сделала все то, что сделала. Ради мира.
Она повернулась и посмотрела туда, откуда пришла — на Драконий Камень, возвышавшийся над степью и похожий на сжатый кулак. Он выглядит таким близким. Я шла несколько часов, а все еще кажется, будто я могу протянуть руку и дотронуться до него. Еще не поздно вернуться. В родниковом озерце у пещеры Дрогона водилась рыба. Она ведь поймала одну в первый день, значит, смогла бы поймать и другую. И там будут объедки, обугленные кости с кусочками плоти — остатки добычи Дрогона.
Нет , сказала себе Дени. Если я оглянусь, я пропала . Она могла бы годами жить среди высушенных солнцем скал Драконьего Камня, днем летать на Дрогоне, а вечером грызть его объедки, пока огромное травяное море становилось бы из золотого оранжевым, но это не та жизнь, для которой она была рождена. Поэтому она отвернулась от далекого холма и заставила себя не слышать песню полета и свободы, которую пел ветер, когда играл среди каменных гребней. Ручей струился к югу с юго-востока, насколько она могла определить. Дени пошла вдоль него. Приведи меня к реке, это все, о чем я тебя прошу. Приведи меня к реке, а остальное я сделаю сама.
Часы проходили медленно. Ручей изгибался то вправо, то влево, а Дени все шла, постукивая по ноге кнутом в такт ходьбе, стараясь не думать ни о том, как далеко ей придется идти, ни о гуле в голове, ни о пустом желудке. Один шаг. Другой. Еще один шаг. И еще . А что ей оставалось?
В ее море было тихо. Когда налетал ветер, трава вздыхала, и стебли терлись друг о друга, шепчась на языке, понятном только богам. Снова и снова маленький ручей журчал, натыкаясь на камень. Грязь хлюпала у Дени между пальцев. Вокруг гудели насекомые: ленивые стрекозы, блестящие зеленые осы и жалящие мошки, почти невидимые. Она рассеянно отгоняла их, когда они садились ей на руки. Один раз она встретила крысу, пьющую из ручья, однако та при виде нее поспешила скрыться в высокой траве. Иногда она слышала пение птиц. От этих звуков у нее урчало в желудке, но у нее не было сетей, чтобы поймать их, и до сих пор она не наткнулась ни на одно гнездо. Когда-то я мечтала о том, чтобы летать, подумала она, а теперь полетала и мечтаю украсть яйца. Это ее рассмешило.
— Люди безумны, а боги еще больше, — сказала она траве, и трава зашуршала, соглашаясь с ней.
В тот день она трижды видела Дрогона. Первый раз он был так далеко, что казался орлом, исчезая и вновь появляясь из-за далеких облаков, но к тому времени Дени научилась узнавать его, даже если он выглядел пятнышком в небе. Во второй раз он пронесся, раскинув крылья и заслонив собой солнце — и весь мир тогда потемнел. В последний раз он пролетел прямо над ней, да так близко, что она услышала шум его крыльев. На мгновение Дени решила, что дракон охотится на нее, но он улетел, не обратив на девушку никакого внимания, и исчез где-то на востоке. Тем лучше , подумала она.
Вечер почти застал ее врасплох. Когда солнце позолотило далекие пики Драконьего Камня, Дени наткнулась на низкую каменную стену, заросшую и разрушенную. Возможно, она была частью храма или усадьбы какого-то местного лорда. Еще больше развалин лежало за ней — старый колодец и несколько кирпичных кругов в траве, отмечавших места, где когда-то стояли лачуги. Их построили из глины и соломы, решила она, но за долгие годы ветер и дождь разрушили все до основания. Дени нашла восемь до захода солнца, но их могло быть и больше, скрытых в траве.
Каменная стена сохранилась лучше, чем остальное. Хотя она была и не выше трех футов на всем своем протяжении, угол, где она сходилась с другой стеной пониже, все же предлагал какое-никакое укрытие от стихии и быстро надвигающейся ночи. Дени вжалась в этот угол и соорудила что-то вроде гнезда, пригоршнями вырывая траву, росшую вокруг развалин. Она очень устала, а на обеих ногах появились свежие волдыри, включая два одинаковых возле мизинцев. Это из-за моей походки , подумала она и захихикала.
