Джордж Мартин - Танец с драконами
Но время пришло: девочка может проводить свои дни в играх, но она — взрослая женщина, королева, жена и матерь тысяч. Ее дети нуждались в ней. Дрогон покорился кнуту, и ей тоже следует покориться. Она снова должна надеть корону и возвратиться на эбеновую скамью. И в объятия своего благородного супруга.
К холодным поцелуям Хиздара.
Утреннее солнце припекало, а небо было голубым и безоблачным. Это радовало. Одежда Дени превратилась в лохмотья и совсем не грела. Одна из ее сандалий соскользнула с ноги во время того безумного полета из Миэрина, а вторую она оставила наверху, в пещере Дрогона, предпочтя идти босиком, нежели наполовину обутой. Свой токар и вуаль она сбросила в бойцовой яме, а льняная нижняя туника не подходила для жарких дней и холодных ночей Дотракийского моря. Пот, трава и грязь испачкали ее, и, кроме того, Дени оторвала полосу от подола, чтобы перевязать себе голень. Должно быть, я выгляжу истощенной оборванкой, подумала она, но если дни по-прежнему будут теплыми, то я хотя бы не замерзну.
Ее жизнь в пещере протекала в одиночестве, и большую часть времени она чувствовала боль и голод... но несмотря ни на что, она была странно счастлива здесь. Немного боли, пустой желудок, озноб по ночам... какая разница, если можно летать? Я бы делала это снова и снова.
Чхику и Ирри, должно быть, ждут ее на вершине пирамиды в Миэрине, сказала она себе. И милая переписчица Миссандея, и все маленькие пажи. Они бы принесли ей еды, и она смогла бы искупаться в бассейне под хурмой. Было бы приятно снова почувствовать себя чистой. Дени не нуждалась в зеркале, чтобы понимать насколько она грязная.
И голодная. Как-то утром, на полпути к подножию южного склона она обнаружила немного дикого лука, а чуть позже в тот же день — овощ с красноватыми листьями, который, скорее всего, являлся какой-то необычной разновидностью капусты. Чем бы он ни был, плохо ей от него не стало. Помимо овощей и пойманной рыбешки в родниковом озерце возле пещеры Дрогона, она старалась выжить, питаясь драконьими объедками, сожженными костями и кусками дымящегося мяса, полуобугленного и полусырого. Но понимала — ей нужно больше. Однажды она пнула босой ногой треснувший овечий череп, послав его в прыгающий полет по краю холма. И глядя, как он катится вниз по крутому склону к травяному морю, она решила, что должна пойти следом.
Дени быстрым шагом отправилась через высокую траву. Босыми ногами она чувствовала идущее от земли тепло. Трава выросла с ее собственный рост. Она не казалась такой высокой, когда я скакала верхом на Серебрянке, рядом с моим солнцем и звездами во главе его кхаласара. Дени шла, постукивая по бедру кнутом управляющего бойцовской ямы. Кнут и лохмотья на теле — вот и все, с чем она осталась после Миэрина.
Хотя она шла по зеленому королевству, это была не летняя насыщенная зелень. Даже здесь чувствовалась осень, а вскоре за ней последует зима. Трава казалась бледнее, чем она помнила, тусклого зеленого цвета, почти желтого. Потом она станет бурой. Трава умирала.
Этот огромный океан травы, именуемый Дотракийским морем и простиравшийся от леса Квохора до Матери Гор и Чрева Мира, не был чужим для Дейенерис Таргариен. Она впервые увидела его, будучи еще девочкой, новобрачной кхала Дрого, по пути в Вейес Дотрак, где готовилась предстать перед старухами дош кхалина. У нее тогда перехватило дыхание — от вида всей этой травы, раскинувшейся перед ней. Небо было синим, трава — зеленой, а я сама — полной надежд. В то время ее еще сопровождал сир Джорах, ее грубоватый старый медведь. Ирри, Чхику и Дорея заботились о ней, ее солнце и звезды обнимал ночью, а внутри нее рос ребенок. Рейего. Я собиралась назвать его Рейего, а старухи дош кхалина говорили, что он станет жеребцом, который покроет весь мир . Она не чувствовала себя такой счастливой с тех полузабытых дней в Браавосе, когда жила в доме с красной дверью.
Но в красной пустыне все ее счастье превратилось в пепел. Ее солнце и звезды упал с коня, мейега Мирри Маз Дуур убила Рейего в ее чреве, а Дени задушила пустую оболочку кхала Дрого своими собственными руками. После этого великий кхаласар Дрого распался. Ко Поно назвал себя кхалом Поно и забрал с собой многих всадников и рабов. Еще больше увел с собой ко Чхако, назвавшийся кхалом Чхако. А Маго, его кровный всадник, изнасиловал и убил Ероих, девушку, которую Дейенерис когда-то спасла от него. Только рождение драконов в огне и дыму погребального костра кхала Дрого спасло Дени от участи быть отправленной в Вейес Дотрак, где она жила бы среди старух дош кхалина до конца своих дней.
Огонь сжег мои волосы, но в остальном не тронул меня. В Яме Дазнака было так же — это Дени помнила, хотя остальное будто затерялось в тумане. Люди, очень много людей, кричащих, толкающихся. Она помнила взвившихся лошадей, опрокинутую телегу с рассыпавшимися дынями. Прилетевшее снизу копье, за которым последовали арбалетные стрелы. Одна прошла так близко, что Дени почувствовала ее прикосновение к своей щеке. Другие скользили по чешуе Дрогона, застревали в ней или пробивали перепонки в его крыльях. Она помнила извивающегося под ней дракона, содрогавшегося от ударов, пока она отчаянно пыталась удержаться на его чешуйчатой спине. Раны дымились. Дени видела, как одна стрела превратилась во вспышку стремительного пламени. Еще несколько упали, отброшенные ветром поднятым биением крыльев. Внизу она видела мечущихся людей, охваченных пламенем, — они вскидывали руки, словно находясь во власти какого-то безумного танца. Женщина в зеленом токаре схватила плачущего ребенка и закрыла его руками, пытаясь заслонить от огня. Дени отчетливо помнила цвет токара, но не лицо женщины. Люди наступали на них, упавших на кирпичи и вцепившихся друг в друга. Некоторые горели.
Затем все поблекло: звуки затихали, люди уменьшались, копья и стрелы падали где-то под ними — Дрогон вырвался в небо. Он поднимал ее все выше и выше над пирамидами и ямами, раскинув крылья и ловя теплый воздух, поднимающийся от раскаленных на солнце кирпичей. Даже если я упаду и умру, все равно полет этого стоит, подумала она.
Они летели на север, за реку; Дрогон скользил на раненых и изорванных крыльях сквозь облака, похожие на знамена какой-то призрачной армии. Перед глазами Дени промелькнули берега Залива Работорговцев и старая валирийская дорога, тянувшаяся вдоль побережья через пески и пустоши и исчезавшая на западе. Дорога домой . Потом она не видела ничего, кроме колышущейся под ними травы на ветру.
Иногда ей казалось, что тот первый полет произошел тысячу лет назад.
