Джон Толкин - Властелин Колец
— Ну вот, мистер Фродо, — сказал Сэм. — Я огляделся и подумал немного. На дорогах никого, и лучше бы нам убраться подальше, пока есть такой случай. Вы можете справиться с этим?
— Я могу справиться с этим, — ответил Фродо. — Я должен.
Они опять двинулись, переползая от дыры к дыре, пробегая за обнаруженными укрытиями, но постоянно продвигаясь по косой к подножью северного хребта. Но именно тем же курсом шла и самая восточная из дорог, пока не прижималась к краям гор и не убегала в стену густой чёрной тени далеко впереди. Сейчас на её плоской серой ленте не было ни человека, ни орка, потому что Чёрный Властелин почти окончил передвижение своих сил, и даже в твердыне своего собственного королевства он искал тайны ночи, боясь ветров мира, которые повернули против него, разрывая его завесы, и озабоченный вестями о дерзких шпионах, которые пробрались за его ограды.
Хоббиты прошли несколько томительных миль, прежде чем остановились. Фродо, казалось, был на пределе сил. Сэм понимал, что его хозяину не уйти далеко вот так, то ползком, то пригнувшись, то медленно нащупывая сомнительную тропку, то бегом, спотыкаясь впопыхах.
— Я собираюсь вернуться на дорогу, пока ещё светло, мистер Фродо, — сказал он. — Попытаем счастья ещё раз! В прошлый раз оно чуть не изменило нам, но не совсем. Ещё несколько миль с постоянной скоростью, а затем отдых.
Он шёл на гораздо больший риск, чем предполагал, но Фродо был слишком занят своей ношей и мысленной борьбой, чтобы спорить, и практически потерял надежду, чтобы сохранять осторожность. Они поднялись на насыпь и побрели по жёсткой, жестокой дороге, которая вела к самой Чёрной Крепости. Но им продолжало везти, и до исхода этого дня хоббиты не встретили ничего живого или движущегося, а когда упала ночь, они растворились во тьме Мордора. Вся страна теперь замерла в тревожном ожидании, как перед приближением великой бури, потому что полководцы Запада миновали Перепутье и пустили пламя в тлетворные поля Имлад Моргула.
Так продолжался безнадёжный путь: Кольцо двигалось к югу, а знамёна королей стремились к северу. Для хоббитов каждый день, каждая миля давались горше, чем предыдущие, потому что их силы таяли, а земли становились все более злыми. Они не встречали врагов днём. Ночами, когда они сидели, съёжившись, или беспокойно задрёмывали в каком-нибудь укрытии при дороге, они иногда слышали крики и топот многочисленных ног или быстро проносящийся мимо стук копыт нещадно погоняемого скакуна. Но гораздо хуже, чем все эти опасности, была постоянно приближающаяся угроза, которая, пока они шли, била в них волнами: страшный вызов Силы, что ждала, клубясь в глубоких думах и неусыпной злобе позади тёмной завесы вокруг её Трона. Ближе и ближе подступала она, маяча чернее и чернее, будто надвигающаяся стена ночи, что стоит на самом краю мира.
Наконец пришла страшная ночь; и как раз тогда, когда полководцы Запада приблизились к концу живых стран, два путника дошли до часа абсолютного отчаяния. Четыре дня миновало с тех пор, как они спаслись от орков, но время это лежало позади них как постоянно сгущающийся кошмар. Весь этот последний день Фродо молчал, и шёл полусогнувшись, часто спотыкаясь, будто глаза его больше не видели дороги под ногами. Сэм догадывался, что из них двоих Фродо страдает больше, неся всё тяжелеющее Кольцо, бремя для тела и мучение для мыслей. Сэм с тревогой подметил, как часто левая рука хозяина поднимается, словно чтобы отвратить удар или прикрыть прищуренные глаза от страшного Глаза, который пытается заглянуть в них. А иногда его правая рука хваталась за грудь, сжималась, а затем медленно, по мере того, как воля снова вступала в свои права, оттягивалась назад.
Сейчас, когда вернулась ночная тьма, Фродо сидел, опустив голову на колени и устало свесив руки к земле, его ладони слабо дрожали. Сэм не сводил с него глаз, пока ночь не укрыла их обоих и не спрятала друг от друга. Сэму нечего было больше сказать хозяину, и он обратился к своим собственным мрачным раздумьям. Что до себя, то он, пусть усталый и окутанный страхом, всё ещё сохранил кое-какие силы. Лембасы обладали свойством, без которого хоббиты давно бы уже улеглись умирать. Они не давали желаемого, и временами голова Сэма наполнялась воспоминаниями о еде и жаждой простого хлеба и мяса. И всё же галеты эльфов имели силу, которая возрастала, когда путники полагались только на них и не мешали их с другой пищей, Они питали волю и давали выносливость и способность распоряжаться своими мышцами и сухожилиями в гораздо большей степени, чем доступно смертным. Но сейчас следовало принять очередное решение. Хоббиты не могли больше идти по этой дороге, потому что она вела к востоку, в великую тень, тогда как Гора теперь маячила справа от них, почти на юге, и они должны были свернуть к ней. Однако перед нею простиралась обширная равнина, дымящаяся, голая, покрытая пеплом.
— Вода, вода! — бормотал Сэм.
Он урезывал собственную порцию, и язык в его пересохшем рту казался толстым и разбухшим, но, как он ни старался, воды у них оставалось совсем мало, наверное, не больше, чем полбутылки, а идти предстояло, должно быть, еще дни и дни. Вода давно кончилась бы, если б они не осмелились идти по оркской дороге, потому что вдоль неё на больших интервалах были сооружены для нужд отрядов, спешно посланных через безводные области, цистерны. В одной из них Сэм нашёл немного воды: вонючей, загрязнённой орками, но всё ещё годной в их отчаянном положении. Но это было уже день назад. Больше надеяться было не на что.
Наконец, устав от своих забот, Сэм задремал, оставив завтра до того момента, пока оно не придёт. Он больше не мог ничего сделать. Сон и явь беспокойно смешались. Он видел огоньки, похожие на алчные глаза, и чёрные крадущиеся фигуры, и слышал звуки, напоминающие рёв диких зверей или страшные крики пытаемых, но, когда он рывком просыпался, то мир вокруг него был тёмен и он видел вокруг себя лишь пустую черноту. Только однажды, когда Сэм вскочил, дико озираясь, ему почудилось, что он, хоть больше и не спит, всё ещё видит бледные огоньки, похожие на глаза, но вскоре они мигнули и исчезли.
Полная ненависти ночь медленно и неохотно прошла. Сменивший её свет дня был тусклым, так как здесь, вблизи Горы, воздух всегда был мглистым, а из Чёрной Крепости ползли завесы тьмы, которые Саурон ткал вокруг себя. Фродо лежал на спине, не двигаясь. Рядом стоял Сэм, не желая говорить, и в то же время понимая, что слово теперь за ним: он должен подвигнуть волю хозяина на очередное усилие. Наконец, нагнувшись и гладя Фродо по лбу, он сказал ему на ухо:
— Проснитесь, хозяин! Пора идти дальше.
