Джон Толкин - Властелин Колец
Хоббитам было опасно пользоваться этой тропой, но им было нужно спешить, а Фродо чувствовал, что он не сможет осилить тяжкий труд карабканья среди валунов и бездорожных лощин Моргая. И он полагал, что, может быть, те, кто охотятся за ними, будут искать их в северном направлении в последнюю очередь. Сначала они тщательно обшарят дорогу на восток, к равнине, или перевал, ведущий назад, к западу. Он собирался повернуть только когда окажется значительно севернее крепости, и уж тогда только поискать какую-нибудь дорогу, которая поведёт его на восток: на восток, к последнему, безнадёжному этапу его путешествия. Поэтому теперь они перебрались через каменистое русло, вышли на дорогу орков и некоторое время шагали по ней. Утёсы слева нависали над тропой, так что сверху хоббитов заметить было нельзя, но дорога делала много изгибов, и на каждом повороте они хватались за рукояти мечей и продвигались вперёд с опаской.
Свет не усиливался, поскольку Ородруин продолжал извергать клубы дыма, который, гонимый вверх сопротивлением воздуха, вздымался всё выше и выше, пока не достигал региона над ветром и растекался там неизмеримой крышей, чей центральный столб поднимался из теней за пределами горизонта, открытого хоббитам. Они тащились через силу больше часа, когда услышали звук, заставивший их остановиться. Невероятно, но вне всяких сомнений! Журчание воды. Из расселины слева, такой отвесной и узкой, что казалось, будто чёрный утёс был расколот каким-то громадным топором, сочилась вода, быть может, последние остатки какого-то живительного дождя, собравшегося над солнечным морем, но обречённого злой судьбой пролиться под конец на стены Чёрной Страны и бесплодно сгинуть в пыли. Он сбегал тут со скалы маленьким отвесным ручейком, тёк поперёк тропы, затем поворачивал к югу и устремлялся дальше, быстро исчезая среди мёртвых камней.
Сэм подскочил к нему.
— Если я когда-нибудь опять увижу Владычицу, я расскажу ей! — воскликнул он. — Свет, а теперь вода!
Затем он остановился и сказал:
— Позвольте мне попить первому, мистер Фродо.
— Пожалуйста, но здесь хватит места для двоих.
— Я не это имел в виду, — сказал Сэм. — Я в том смысле, что, если она ядовитая или вроде того, что скажется быстро, так лучше я, чем вы, хозяин, если вы понимаете меня.
— Я понял. Но думаю, Сэм, что мы вместе попытаем счастья или, точнее, воспользуемся вымоленным даром. И всё же будь осторожней: вдруг он очень холодный!
Вода была холодной, но не ледяной, и имела неприятный вкус, одновременно горький и маслянистый, по крайней мере, так они сказали бы дома. Здесь она казалась выше всяких похвал, и их не могли остановить ни страх, ни осторожность. Хоббиты напились вволю, и Сэм наполнил свою бутылку. После этого Фродо почувствовал себя легче, и они прошли ещё несколько миль, пока расширение тропы и появление вдоль её края грубой стенки не предупредило их о том, что они приближаются к другому притону орков.
— Тут мы свернём, Сэм, — сказал Фродо. — И нам придётся повернуть на восток. — Он вздохнул, глянув на угрюмые хребты на той стороне долины. — Мне едва-едва хватит сил, чтобы отыскать там, наверху, какую-нибудь дыру. А потом я должен немного отдохнуть.
Пересохшее русло было сейчас немного ниже тропы. Хоббиты спустились к нему и начали переходить на другой берег. К их удивлению, они набрели на тёмные лужи, подпитываемые ручейками, которые сочились из какого-то источника в верховьях долины. Близ своих внешних границ у подножья обращённых на запад гор Мордор был умирающей страной, но ещё не окончательно мёртв. И здесь всё ещё сохранилась кое-какая растительность: жёсткая, искривлённая, жгучая, борющаяся за жизнь. В лощинах Моргая по другую сторону долины прятались вцепившиеся в землю малорослые деревца, грубые кочки серой травы сражались с камнями, на которые вползали тощие мхи, и повсюду расползлись спутанными клубками извилистые плети куманики. Некоторые растения имели длинные острые шипы, другие — загнутые колючки, которые вспарывали кожу, словно ножи. На ветвях, шурша и потрескивая в тусклом воздухе, висела унылая, иссохшая прошлогодняя листва, но побитые червяками почки уже слегка приоткрылись. Гудели и больно жалили бурые, серые и чёрные, помеченные, словно орки, красной кляксой в форме глаза мухи, и над колючими зарослями танцевало и кружилось облако голодной мошкары.
— Оркское-то снаряжение плоховато, — заметил Сэм, отмахиваясь от неё руками. — Хотел бы я заиметь оркскую шкуру!
Наконец Фродо не смог идти дальше. Они поднялись по узкой отлогой расщелине, но им предстоял ещё долгий путь, прежде чем им открылся бы вид на последний, скалистый хребет.
— Я сейчас должен отдохнуть немного, Сэм, и поспать, если удастся, — сказал Фродо.
Он огляделся, но в этом мрачном краю, казалось, негде было укрыться даже зверьку. В конце концов, совершенно измотанные, они заползли под занавес из куманики, который свисал ковриком с невысокой скалы.
Тут хоббиты уселись и, как смогли, перекусили. Отложив драгоценные лембас на грядущие злые дни, они съели половину того, что оставалось в сумке Сэма от провизии Фарамира, — немного сухих фруктов и маленькую полоску вяленого мяса, и сделали по нескольку глотков воды. Они пили ещё раз из луж в долине, но опять страдали от жажды. В воздухе Мордора был горький привкус, который сушил горло. Когда Сэм думал о воде, то даже его полный надежды дух трепетал. После Моргая предстояло пересечь страшную равнину Горгорота.
— Теперь ваша очередь спать первому, мистер Фродо, — сказал он. — Опять темнеет. По-моему, этот день на исходе.
Фродо вздохнул и заснул чуть ли не прежде, чем Сэм договорил. Сэм из всех сил боролся с собственной усталостью Он взял Фродо за руку и сидел так, пока не упала глубокая ночь. Тогда, наконец, чтобы не заснуть, Сэм выполз из укрытия и огляделся. Местность, казалось, была наполнена треском, скрежетом и таинственными звуками, но не было ни голосов, ни шума шагов. Далеко на западе, над Эфель Дуатом, ночное небо всё ещё было тусклым и бледным. Там, в разрыве клубящихся туч над тёмной вершиной скалистого хребта Сэм увидел блеснувшую ненадолго белую звезду. Красота её поразила хоббита, глядящего вверх из пустынной страны, до глубины души, и надежда вернулась к нему. Потому что его, словно стрела, пронзила ясная и холодная мысль о том, что, в конце концов, Тень — это всего лишь незначительная, преходящая вещь, поскольку далеко за пределами её досягаемости есть вечный свет и возвышенная красота. Его песенка в крепости была скорее вызовом, чем надеждой, потому что тогда он думал о себе. Теперь же собственная судьба и даже судьба его хозяина, на время перестали заботить Сэма. Он заполз назад в куманику, улёгся рядом с Фродо и, отбросив весь страх, погрузился в глубокий бестревожный сон.
