Джоэл Розенберг - Серебряная корона
Ладно, по крайней мере хоть Энди-Энди не…
– Привет, герой, – хлопнула его по плечу Энди-Энди. – Что тут происходит?
– Прекрасно. Просто великолепно. – Карл взялся свободной рукой за ограду площадки, перемахнул ее и принял от Тэннети тренировочный меч. – Начали.
* * *
Обнаженные клинки редко заставляли Карла нервничать – но быть серьезным они заставляли его всегда. Он окинул женщин взглядом профессионала – они стояли по обе стороны от него, дожидаясь его первого хода.
Будь этот бой настоящим – ему надо было бы постараться быстро ранить одну из них, желательно в ногу, чтобы она потеряла равновесие, и кинуться на вторую, оставив раненую противницу на потом.
Но здесь подобное не сработает. Здесь на кону – престиж, не просто победа.
«Как можно думать о престиже, когда тебе грозят два боевых клинка – сие выше моего понимания».
Карл сделал пробный выпад в сторону Данни, позволив ей отступить; она неумело закрылась мечом.
«Сегодня Сход – я не могу позволить себе потерять лицо».
«Ни в каком смысле. Подумай и об этом. Ты и так-то не слишком красив…»
«Помолчи».
Господин Кацувахара говорил дело – сколько бы с тех пор ни прошло лет.
Думай о тренировке, учил он, как о настоящей схватке, только не доводи собственные удары до конца. Ставь блоки так, словно тычки могут на самом деле разорвать тебе трахею, пинки – размозжить диафрагму. Свои же удары нацеливай всегда рядом с точками убийства: в пупок вместо солнечного сплетения, в верхнюю часть бедра вместо мошонки, в глазницу вместо глазного яблока – и останавливай руку в дюйме от тела.
Здесь, конечно, случай не совсем тот; но общая идея верна. Отнесись к мечам как к боевым – а какие же они еще, черт возьми? – а потом действуй так, словно они учебные.
Данни попыталась ударить в ногу; Карл легко парировал, вложив в ответный удар столько силы, что металл запел.
Он резко развернулся – блокировать укол Джиллы в плечо. Проклятие, он был между ними – и обе они подобрались слишком близко.
Но что в этом плохого? В бою ты стремишься, чтобы клинки твоих врагов угрожали друг другу – они стараются не поранить союзника, а любой твой удар приходится во врага.
А если кто-то имел глупость оказаться чересчур близко – что ж: можно пустить в ход колени и локти.
Но это-то не настоящий бой! Не должен быть настоящим.
Данни ткнула его мечом в плечо…
Разум предал Карла – не предало тело.
Он не успел подумать, что, отшатываясь, подставляет лицо Джиллы под клинок Данни – у него просто не было времени думать.
Не мысль заставила его правую руку выпустить тренировочный меч, а левую – сжаться, разрывая кожаные путы.
И не мысль заставила его свести ладони, перехватив клинок Данни едва ли в полудюйме от левого глаза Джиллы.
– Нет, – выдохнула Данни, – я же…
– Точно. – Он вывернул меч из ее руки, повернулся и вынул из безжизненных пальцев клинок Джиллы.
Джилла терла глаз, хоть меч и не коснулся его; она задыхалась, лицо посерело.
Карл заставил себя усмехнуться.
– Вы сейчас попробовали, что это такое на самом деле. Только попробовали. – Он подбросил один из мечей, тот закувыркался в воздухе, потом шлепнулся рукоятью назад – в Карлову ладонь. – Вы знаете, кто мы такие на самом деле? Мы – купцы, торгуем собственным телом. Глаз Тэннети, пальцы на ногах Чака – а видели вы шрамы Словотского или Давена?
Взгляните на мою грудь, – продолжал воин. – Этот шрам я получил неподалеку от Лундескарна. Работорговцу удалось ткнуть меня обломком меча, когда я его душил. А потом… – Он оборвал себя. – И нам еще повезло.
Гнев неумолимо разгорался в нем.
– Дуры. Вам не приходилось видеть разбросанных по траве внутренностей друга – потому лишь, что противник оказался немного быстрей. Вы можете позволить себе храпеть во сне – потому что ни звук, ни свет ничего не значат для вас. Вам не приходилось прыгать в окно и находить в доме мертвецов с перерезанным горлом – потому лишь, что кто-то охотился за вами, а они оказались у него на пути.
И вам не нужно сеять смерть, множить убийства – день за днем, год за годом.
Но вы все же хотите этого? – Он протянул им мечи рукоятью вперед. – Поздравляю. Получайте, чего желали.
Данни с ужасом поглядела на меч – и отступила.
– Да, Карл Куллинан. – Джилла крепко вцепилась в рукоять другого меча. – Я этого хочу. Я понимаю, о чем ты говорил: все десятидневье мы слушали Тэннети. И я понимаю, мне надо тренироваться, но…
– Ты все равно хочешь этого. – Карл пожал плечами. – Она твоя, Тэннети. Займись ее тренировкой. Гоняй до кровавого пота. – Он повернулся и пошел прочь.
Глава 11
ВСЕОБЩИЙ СХОД
Самые страшные враги государств – не те, что пришли
извне; они живут внутри их границ. От этих внутренних
врагов государства и надо спасать. Благословенна
страна, хранимая гражданским гением своего народа,
где речи, статьи, выборы продиктованы разумом; где
коррупция побеждена, где нет раздора меж партий;
где народ видит истинных вождей – и избирает их,
отдавая предпочтение им, а не фанатикам либо
пустым болтунам.
Уильям ДжеймсАхира ядовито улыбнулся:
– Слушай, ты никогда не жалел, что освободил Хтона? Ну, не заметил бы его тогда, что ли…
– Нет. – Карл поиграл губами. – С чего бы? Оттого что у него такие же глиняные ноги, как у всех прочих? – Включая и меня самого, коли на то пошло.
И он отмахнувшись от протянутого разносчиком меха, занялся сандвичем.
Сход долины был событием наполовину политическим, наполовину праздничным – этакая всеобщая пирушка. Никто не работал по крайней мере полдня, так что сходы созывали бы куда чаще, не требуйся для этого петиция с подписями двадцати пяти процентов избирателей.
За помостом для выступлений – на нем стоял короб для голосования по грудь высотой – над кострами медленно вертелись шесть овечьих туш. Повара-добровольцы крутили вертела, поливали туши вином и маслом, срезали зажаренные куски, заворачивали их в свежие лепешки и раздавали готовые сандвичи.
Кто-то успел уже откупорить бутылки с виски и бочонки с пивом. Карл с удовлетворением отметил, что ни Инженеров, ни воинов не было среди тех, кто наполнял кружки жидким огнем.
Отлично. Пусть Объединители напиваются. Кто отключится – не сможет голосовать.
Как многие демократические собрания, Сход Приюта был в своем роде зверинцем. В защиту демократии можно сказать немало хороших слов, но опрятность в число ее достоинств не входит. За исключением часовых и нескольких фермеров, слишком занятых на своих полях, на Сход явились все избиратели – и большая часть остальных жителей.
