Мария Филиппова - Гшер. Части неделимого
— Хватит разоряться. Все проблемы начались из-за тебя, не коси ты под идиота с самого начала, Велария не стала бы так откровенно выступать против тебя.
Не стала бы? Да счазд! С какой стати мне слушаться какого-то постороннего дядьку пусть он хоть трижды мой брат? Вот слушаю я их и удивляюсь: они что, оба такие наивные или это я так изменилась после года, проведенного в другом мире?
— Это пустая трата времени! Мы как двести пятьдесят лет назад не понимали друг друга, так и сейчас ты не желаешь принимать мое мнение.
— Да какое мнение? Я слышу только жалкие отговорки. Вот хоть бы раз ты не пререкался, а просто взял и сделал, что от тебя требуется.
— Размечтался! — Я еле успела отскочить от двери и спрятаться за статую какого-то древнего колдуна. Изваяние было внушительных размеров, так что пролетевший мимо взбешенный Вирлан меня не заметил.
— Характером весь в мамашу. Если у него еще и мстительность с упорством от папеньки, то мне пора задуматься о погребальном костре. — Донеслось тихое бурчание из комнаты. Ювентаний тоже был не в духе, но хотя бы не злился. — Чего пыль по углам собираешь? Заходи, недоразумение мелкое. Хотя какое там мелкое? Растешь с каждой пакостью. — Я аккуратно, бочком протиснулась в комнату и встала у стеночки (стратегически недалеко от выхода) смиренно опустив взор. — Ну, что скажешь в свое оправдание?
Весь эффект от строгого тона был напрочь потерян, потому как воспринимать на полном серьезе нотации от двадцатилетнего юноши с весьма хулиганским взглядом было довольно трудно. Окончательно воспитательный процесс добило то, что это беловолосое чудо сидело на подоконнике и рисовало пальцем на окошке в слое пыли злобные и рассерженные рожицы.
— Рога дорисуй, а то как-то невнушительно. — Ювентаний покорно пририсовал очередной рожице устрашающего вида рога, отряхнул руки и невозмутимо поинтересовался:
— И все-таки?
— Я могу сказать, что мне стыдно, но это будет враньем. Могу сделать вид, что прониклась осознанием собственной глупости и это, опять же, будет неправдой.
— А отказаться от затеи ты не хочешь? — Таний с подоконника слезать не спешил, только подвинулся, освобождая мне место. Ну как можно было проигнорировать такое приглашение?
— И не подумаю. Запретишь — ослушаюсь, запрешь — сбегу, что еще ты можешь сделать чтобы не допустить избиения твоего любимого зеленого змия?
— Я могу стереть часть твоих воспоминаний и эмоций. — А ведь может. Ему в Магии Разума покопаться все равно, что мне костерок щелчком пальцев разжечь.
— Это подло.
— Зато действенно.
— Ты этого не сделаешь. — Я говорила, а сама была ой как не уверена в своих словах. Самое противное, что во взгляде Тания уже нет ни одной эмоции, сплошное спокойствие и равновесие — как тут угадать, каким будет следующий шаг?
— Наверное все-таки не сделаю. — Довольно поиздевавшись надо мной молчанием, наконец-то заговорил учитель. — Хотя стоило бы. Ты понимаешь, что твоя затея, мягко говоря, небезопасна?
— Да что он сделает? Пусть только попробует сожрать — сам же и отравиться.
— А если он сожрет Вирлана?
— Значит, в моей жизни все будет так же как и прежде. Ну или почти так же. Только не говори, что ты ожидал от меня категоричных заверений о том, что я буду оберегать этого великовозрастного ребенка?
— Хотя бы пообещай мне, что не будешь использовать брата в качестве наживки.
Я промолчала.
Вот почему Ювентанию с такой легкостью удается рушить чужие планы? Ведь все уже было продумано, расходы подсчитаны, план рассмотрен со всех сторон, принят как наиболее эффективный и тут нате вам! Пообещайте и откажитесь… зануда Таний, ой какая же зануда!
— Обещаю. — Через силу выдавила я, и быстро, пока не поступило других требований, добавила: — Но больше никаких обещаний давать я не буду!
Ювентаний изучающее посмотрел мне в глаза, задумчиво потер подбородок и тихо, словно самому себе, сказал:
— Что-то я пропустил в твоем воспитании.
Лично я была уверена, что виноват вовсе не учитель, а время, проведенное вне этого мира. Самостоятельность, независимость и достаточно желчная натура окружающих мира Валерии сделали свое черное дело — у меня теперь в принципе в голове не укладывалось, что старшие кровные родственники, учителя и просто мужчины имеют беспрекословный авторитет. Это уже не говоря о том, что я категорически даже в мыслях отказалась подчиняться подобным порядкам в реальной жизни именно в этом мире, где мужчина действительно глава семьи, а не номинальное звание. В общем, чувствую кому-то придется туго — не мне, так тому недоумку, что попытается меня подчинить.
— Ну так я пойду? — Раз уж все обошлось вполне мирно, я не видела смысла и дальше сидеть на подоконнике. Занятие это может и затягивающее, но бесполезное, а у меня в памяти такие провалы, что восстанавливать их не один год придется, так что нечего зря время терять.
— Пойдешь-пойдешь. Только сначала, — Ой не нравится мне этот блеск зеленых глаз! И улыбка эта многообещающая не нравиться! Не иначе Таний вспомнил о своих учительских обязательствах…. - сначала ты мне расскажешь полную классификацию драконов и методы борьбы с ними. Не забудь про глубокий анализ действий с приведением фактов из истории драконологии.
— А может не надо? — Мой жалобный взгляд ни в малейшей степени не тронул каменный булыжник в груди учителя. Пришлось вспоминать, а дело это с недавних пор было очень и очень нелегкое.
Урок затянулся до самого вечера, и только под предлогом ужина беловолосое чудовище отпустило меня из своих цепких лап. В моей комнате сидел Вирлан и с мрачной физиономией доедал, кажется, все-таки мой ужин.
— Ты чего здесь делаешь?
— Платье твое примерить решил. — Брат был откровенно не в настроении и другим оставлять хорошее расположения духа явно не собирался. — Когда тебя нелегкая понесет на дракона?
— Уж точно не сегодня, так что выметайся отсюда и дай мне привести себя в порядок.
— До приема еще уйма времени, успеешь. — Я заглянула в корзинку — ну так и есть. Ужина меня лишили. Вот мерзавец! — Мне нужно конкретное время.
Ругаться с Рианом мне не хотелось, хотя будь времени побольше вполне можно было бы потрепать ему нервы, или хотя бы просто вывести из равновесия. Но раз уж так сложилось, то пусть катится, нечего мне настроение своей кислой физиономией портить.
— Завтра на рассвете, и очень прошу: опоздай. В одиночку мне будет значительно легче.
— А я и не собираюсь облегчать тебе жизнь. — Скривился Вирлан, но к моей радости явно собрался уходить.
