Светлана Багдерина - Не будите Гаурдака
— Он — бог мудрости, к твоему сведению! — обиделся за Светоносного рыжий юноша.
— А мне все равно, за что он у вас отвечает, — тут же донеся в ответ сердитый шуршащий голос, воодушевленный поддержкой царевны. — Но если он не понимает, что во время дождя порядочные ковры должны лежать дома, на печи, то мудрости у него — не больше, чем в твоей рогатой шапке!
— Он самый мудрый из всех смертных и бессмертных! — обидчиво набычился и сжал кулак на рукояти меча Олаф. — И поэтому он стал повелителем всех наших богов, всего Хеймдалла!
— А я-то думала, что он стал повелителем всех ваших богов потому, что самый сильный, — иронично ухмыльнулась Сенька.
— Рагнарок Светоносный — бог войны, — с видом миссионера, читающего лекцию племени мумбо-юмбо, проговорил сын конунга. — Но еще он бог мудрости, музыки и поэзии.
— Таланты его суть разнообразны, — предусмотрительно отвернулась в сторону Адалета и скроила ироническую мину царевна.
Отряг насупился, и в ожидании подвоха покосился на нее.
— Ты издеваешься?
— Да что ты, как я могу! — с гипертрофированным ужасом воззрилась на него Серафима. — Рагнарок — бог мудрости. Натурально. Ясен пень. Чего же еще. Смотришь на отрягов, и понимаешь, что их верховный бог — главный по мудрости, поэзии и музыке. Сомневающегося да поразит фортепьяно с чистого неба. Тамам.
— У нас есть скальды, — так и не решив, насмешничает над ним иноземная царевна или нет, на всякий случай осторожно сообщил рыжекудрый королевич. — Они играют на гуслях и сочиняют всякие там оды, песни… сказания…
— Про войну? — предположила Сенька.
— А как ты додумалась? — удивился он.
— Вот такая я догада… — ехидно усмехнулась та. — Тебе-то бы не в жизнь не сообразить. У вашего-то брата все мозги хранятся в одной голове, и та — на том конце радуги.
— Че-го?!..
— Олаф?.. — торопливо постучал по плечу королевича Иван, начавший не без причины опасаться за направление развития разговора со всеми вытекающими последствиями. — Олаф!..
— Чего еще тебе?
— А-а… ты, случайно, не в курсе… э-э-э… кто такой Ульг? — нашелся Иванушка.
— Ульг? — в один миг позабыл про язвительную спутницу и подозрительно вперился в лукоморца юный отряг. — А ты откуда про него знаешь?
Царевич прикусил язык и быстро бросил вопрошающий взгляд на супругу. Она в ответ поджала губы и пожала плечами.
— Мы обета молчания Сутулому не давали.
— Сутулому? — еще больше насторожился королевич. — Какие у вас с ним делишки?
— Делишки бывают у мышки, — отрезала Серафима, и готовый выложить всё начистоту Иванушка предусмотрительно захлопнул рот.
Сын конунга вскочил, гневно сжимая кулаки и раздувая ноздри, но Масдай как бы невзначай заложил крутой вираж, и рыжий здоровяк, не удержавшись, повалился боком на мешки с припасами, продемонстрировав затянутому заплатками туч небу полусбитые подковки на подметках.
— Эй!.. Это еще что такое?!.. — просвистевшая мимо уха нога пятьдесят второго размера пробудила от послеобеденной дремы мага-хранителя. — Лукоморцы, немедленно поставьте отряга на место!
Обрадованная высочайшей индульгенцией на применение крайних мер, Сенька схватилась было за рукоятку ножа, но, к ее разочарованию, волшебник не вовремя углядел ее телодвижение и с пронзительной ноткой паники в сиплом со сна голосе торопливо заверещал:
— На ноги поставьте его, на ноги!!!.. Совсем без меня с ума тут посходили!.. Время идет, радугу искать надо, во все глаза глядеть по сторонам, а они тут распетушились, как конокрады на базаре!
Напомнив, кто тут главный, чародей отвернулся, изображая высшую степень недовольства, а сам украдкой протер рукавом слипшиеся глаза, делая вид, будто он просто размышлял о непреходящем и вечном, а вовсе не спал посреди белого дня, как самый обычный пенсионер.
— Пусть они мне скажут, откуда они знают про Ульга, и что он имеет общего с моим дядей! — стиснув зубы, прорычал отряг, самостоятельно, хоть и не слишком ловко принимая вертикальное положение на выписывающей горки и волны упругой спине Масдая.
Рука его как бы невзначай легла на рукоять широкого тяжелого меча, да там и прилипла.
— А волшебное слово? — язвительно вопросила Сенька, демонстративно пренебрегая плохо скрытой угрозой.
— Ч… что?.. — опешил Олаф, непроизвольно разжал кулаки и смущенно уставился на единственного специалиста по волшебным словам в их компании в ожидании подсказки.
Пока озадаченный Адалет раздумывал, не вздумал ли единственный отпрыск Гуннара подшутить над ним, «Пожалуйста» Ивана и «Криббль-Краббле-Круббле» Масдая прозвучали почти одновременно.
Олаф дернул плечами, фыркнул: «Ты меня за дурака принимаешь?», повернулся к Сеньке и уверенно повторил:
— Криббль-Краббле-Круббле! Скажи мне…
После такого вступления злиться дальше на исполненного собственной важности и значимости королевича не смогла даже Серафима.
Отхохотав положенное под сердито-сконфуженным взором рыжего парня, она выложила ему всё, как на духу.
— То есть, он это всё это заранее спланировал, получается, что ли?.. — жалко хлопая рыжими ресницами, позабыв сердиться на лукоморскую парочку, болезненно скривился отряг.
— Ты так доверял своему дядюшке? — удивился Иван.
— Нет, конечно! — вскинулся Олаф, словно его снова заподозрили в менее чем потрясающих умственных возможностях. — Да я лучше гада подколодного себе за пазуху засуну, чем ему доверюсь! Но Светоносный… Ну, Рагнарок… Повелитель всех богов Хеймдалла… Я про него говорю… Получается, что он хотел, чтобы дядя стал конунгом после смерти отца… но вместо того, чтобы прямо сказать… вместо этого он посылает Ульга… чтобы тот тайно сговорился с Сутулым… Зачем?..
Королевич мыслил вслух, старательно шевеля губами, хмуря брови и морща лоб, словно читал неизвестный текст на малознакомом языке. Дойдя же до первого вопросительного слова в потоке своего сознания, он замолк недоуменно, и огненно-рыжие брови его взлетели домиком да так и застыли — будто мимическое воплощение идеи вопросительного знака.
— А, может, это вовсе и не Рагнарок затеял? — отбросив на время вражду по отношению к представителю народа грабителей и пиратов, заработал изощренный в каверзах и хитростях ум Серафимы.
— Но это был его ворон!.. — в мучительных поисках ускользающей истины Олаф поскреб грязной пятерней квадратный подбородок, покрытый рыжим пушком как забытый в буфете хлеб — плесенью, пародией на модные среди его соплеменников бороды.
— Это и веслу понятно! — убеждая то собеседников, то ли себя, продолжил он. — Кого же еще, как не Рагнарока?.. Имя этого ворона — Хугинн, что означает «Мысль». Хугинн и Мунинн — два посланника Светоносного…
