Алексей Гравицкий - Калинов мост
— Не обижайся, малыш. Но задавать такие вопросы мне не честно.
— Почему? — встрепенулся Олег.
— Потому что я не могу на них ответить. Там наверху, на втором этаже в дальней комнате гитара. На стене висит. Тащи ее сюда, я тебе лучше спою что-нибудь хорошее.
Утро началось с того же потрепывания по щеке. Олег открыл глаза. Над ним нависла хитрая бородатая рожа со смеющимися глазами.
— Долго спишь, — сообщил Игорь.
Олег сел на тахте, потер глаза. Взгляд метнулся на часы.
— Ни фига себе долго! — возмутился он. — Нет, и ты еще дядю Костю гестаповцем называл. Посмотри на время, эсэсовец!
— Время Московское, — улыбнулся Игорь. — Подъем. Кто рано встает, тот все успевает. А кто дрыхнет, тот летит деревозаготовками над столицей Франции.
Олег встал, откинул одеяло, поежился. Камин давно потух и в комнате было прохладно. Нога автоматически зашлепала по полу в поисках тапка.
— Хорошо хоть с трубой бежать никуда не надо, — проворчал он.
— Если захочешь, я тебе дам возможность с калашом при полной выкладке побегать, — пообещал Игорь.
— Калаш это мелко. Фауст-патрона нету? — ядовито поинтересовался парень.
— Чего нет, того нет, — развел руками бородатый. — Умывальник на дворе. Завтрак на столе. Я тебя жду на огороде.
Олег натягивал штаны, запутался в штанинах, едва удержал равновесие.
— А огород где?
— За домом.
За домом оказалось такое же поле, как и перед домом. Огород здесь в самом деле когда-то был, потому как под пожухшей травой угадывались просевшие, но все еще заметные гряды. В дальнем конце этого огорода стоял ржавый гараж с распахнутыми настежь воротами. В стороне валялась куча покрышек. Чуть дальше угадывалось нечто вроде траншеи. Ближе к дому была навалена не то баррикада, не то куча поломанных деревьев вперемешку с мусором.
От дома до гаража по краю поля торчали несколько презабавных штук, представляющих собой помесь мишени и огородного пугала. Олег улыбнулся. В спину уперлось что-то твердое и опасное. Улыбка сползла моментально. Парень медленно повернулся, выдохнул с облегчением.
Бородатый подошел сзади с той неслышной мягкостью, с какой обычно подходил наставник. Пистолет держал спокойно. Дуло теперь смотрело Олегу в живот.
— Не расслабляйся, — произнес Игорь.
— Так ведь здесь нет никого. Только ты и я.
— Нет никого. А чего тогда обделался? — усмехнулся Игорь.
Он перехватил пистолет за дуло, протянул Олегу. Тот принял, снял с предохранителя. Прошел в сторону, привыкая к тяжести в руке.
— Ничего не забыл?
Олег растерянно посмотрел на пистолет, потом на инструктора. Игорь снова усмехнулся, вынул руку из кармана и кинул Олегу обойму.
— Пугало видишь?
— Целых пять, — отозвался парень, вставляя обойму.
— Стреляй по первому. Посмотрим, какой ты там юный стрелок.
Олег поднял руку, слегка согнул в локте. Отставил пистолет. Целился не долго. Выстрелил пару раз. Пугало дрогнуло. Парень опустил пистолет, прищурился. На мишень смотрел секунд тридцать, потом снова поднял оружие и спустил курок еще четыре раза.
— Хорош, — остановил его Игорь.
В руке у бородатого появился бинокль. Через оптику бросил короткий взгляд на мишень, присвистнул. Когда отнял от глаз окуляры, Олег почувствовал на себе уважительный взгляд.
— Хорошо, — похвалил бородатый. — Надо отметить, что лучше, чем у твоего дяди Кости. Тот к пистолету долго приноравливался. Попробуй по среднему шарахнуть пару раз, потом по дальнему. Не торопись. Потом скажу в чем не прав.
На огороде они проторчали часа три. Потом Игорь велел отдыхать, а сам пошел в лес. Вернулся минут через сорок довольный жизнью. В руках сжимал полтора десятка крупных подберезовиков.
Сообщил, что будет варить суп и заставил Олега чистить грибы, потом картошку, морковку и лук. От плиты отказался, раскочегарил на улице старую, чуть не до дыр проржавевшую буржуйку и долго колдовал вокруг нее с кастрюлей. Наконец велел снять пробу.
Надо отдать должное, суп у бородатого получился бесподобный.
Когда начало смеркаться, они вернулись в дом. Олег завернулся в плед и занял место в кресле-качалке. Игорь принялся возиться с камином. Сложил поленья, подпихнул кусок газеты, поднес спичку. Больше бумаги не понадобилось и бородатый собрался было отбросить газету, но зацепился взглядом за что-то в тексте. Нахмурился. Потом встал и сердитый протянул газету Олегу.
— Ты погляди, чего делают сволочи!
Олег пробежал по заголовкам статей. Заголовки показались смутно знакомыми. Парень перевернул газету, глянул на дату.
— Так это ж когда было, — отмахнулся он. — Газета девятилетней давности.
— Есть вещи, — мрачно произнес Игорь. — Которые со временем не меняются. И забывать нельзя.
— Например?
— Например предательство. А эти бывшие союзные республики и страны соцлагеря тогда такое вытворяли, что… В общем, не важно. Не в них дело. Дело в том, что есть вещи, которые не прощают и не забывают. Вроде как. Только это слова. А на практике все равно со временем все теряет актуальность. Даже то, что терять ее не имеет права.
Игорь сел на диван, взял гитару и тренькнул по струнам.
— Ладно, черт с ними. Хочешь я тебе песню спою.
И не дожидаясь ответа заиграл. Песня была старая, Олег слышал ее когда-то, но вспомнить, кто ее блеял не смог. Кажется кто-то из киноактеров. В любом случае, Игорь пел лучше.
Вновь о том, что день уходит с Земли,
Ты негромко спой мне.
Этот день, быть может, где-то вдали
Мы не однажды вспомним.
Вспомним, как прозрачный месяц плывет
Над речной прохладой…
Лишь о том, что все пройдет
Вспоминать не надо.
Лишь о том, что все пройдет
Вспоминать не надо.
Все пройдет, и печаль и радость.
Все пройдет, так устроен свет.
Все пройдет, только верить надо,
Что любовь не проходит, нет!
Игорь пел не громко. Голос был мягкий, словно бархатный. И пальцы нежно, как женщину, поглаживали струны.
Спой о том, что вдаль плывут корабли.
Не сдаваясь бурям.
Спой о том, что ради нашей любви
Весь этот мир придуман.
Спой о том, что биться не устает
Сердце с сердцем рядом.
Лишь о том, что все пройдет
Вспоминать не надо.
Лишь о том, что все пройдет
Вспоминать не надо [3].
Игорь допел и отставил гитару.
— Самая депрессивная песня, из всех что знаю, — хмуро поведал он. — Я ее всегда пою, когда мне тошно.
